— Разрешите в память о нашей встрече подарить вам кое-что от себя, — Фурцева вынула картонный футляр, выстланный внутри ватой, где лежала федоскинская шкатулка, открыла его и пододвинула Цзян Цин.
— Чудесно! — восхитилась жена вождя.
— И это вам, — Екатерина Алексеевна достала янтарное ожерелье с браслетом и сережками.
— Чудо! — залюбовалась китаянка, ее миндалевидные глаза потеплели. — Это янтарь?
— Да.
— У меня никогда не было янтаря! — Она приложила ожерелье к груди и посмотрелась в зеркало над сервантом. На черном шелке янтарь выглядел по-царски.
По всему было видно, что жена Председателя Китая довольна. Цзян Цин с нескрываемым любопытством смотрела на сидящую напротив женщину, также очень привлекательную. Китаянка сразу обратила внимание на ее безупречную внешность. Накануне ей сказали, что ее хочет посетить член Президиума Центрального Комитета, а пришла эта интересная особа.
— Вы член Президиума ЦК?
— Кандидат в члены Президиума и Секретарь Центрального Комитета, — уточнила Екатерина Алексеевна.
— Но вы представились как первый секретарь Московского горкома?
— К тому же я первый секретарь Московского городского комитета Коммунистической партии, — подтвердила Фурцева.
«Чья она любовница? — пыталась угадать китаянка. — Хрущева или Булганина? Не может же такая картинка быть столь разумна?»
Глаза актрисы смотрели с нескрываемым интересом.
— Как проходит лечение?
— Обследование.
— Да, обследование, извините! — поправилась Екатерина Алексеевна.
— Я плохо сплю, мучает бессонница. Врачи считают, что у меня чрезмерное нервное напряжение, а как снять его, не говорят, — нахмурилась больная. — Когда меняю обстановку, начинаю лучше спать. Москва мне на пользу. Очень люблю ваш Крым, Черное море.
Со времен Сталина в Мисхоре за Председателем КПК был закреплен Юсуповский дворец, несколько раз, под фамилией Юсупова, там гостила его жена.
— Не желаете глоток коньяка? — предложила Цзян Цин.
Фурцева кивнула. По бокалам разлили коньяк.
— За революцию во всем мире! — произнесла супруга китайского вождя.
— За революцию! — отозвалась Екатерина Алексеевна.
По глотку выпили за Ленина и за Мао Цзэдуна.
— Приятно пить за таких выдающихся людей! — высказалась китаянка и неожиданно добавила: — Коньяк помогает спать.
— И для меня коньяк лекарство, — призналась Фурцева. — Я бы хотела пригласить вас в Музей изобразительных искусств, а потом на обед.
— Лучше пойдем в Музей революции, — став очень серьезной, ответила обворожительная товарищ Цзян Цин.
