– Совершенно верно, передается из рук в руки письмо государя императора к Вильгельму.
– Оно явно подложно…
– Не скажите, Балашев видал подлинник…
– Во всяком случае здесь много возможностей. Мы же на это пойти не можем. Я полагаю, что надо спешить.
– Но…
– Последнее донесение Берендеева вы знаете. Опыт, наконец, удался.
– Не вполне.
– Но достаточно для нашей цели. И вот вчера и сегодня я склоняюсь к тому, чтобы Шефтеля и Берендеева вызвать немедленно сюда. Выступление необходимо организовать в начале мая. Для этого им надо быть здесь в апреле.
– Знаете, идея эта мне нравится.
– Тогда сейчас же посылаем телеграмму.
– Но барон?
– Барон?
– Я полагаю…
– Наша организация кажется не республика, к тому же барона нет уже целую неделю. – Может, его не будет еще месяц.
– Это меня серьезно беспокоит…
Из-за двери позвали:
– Вадим, Вадим.
Лицеист вышел в соседнюю комнату.
Там старушечий шопот, путаясь, сообщил:
– …бьется головой о дверь, все время кричит, боюсь, как бы не услышали.
Лицо Вадима стало совершенно каменным.
– Но верхние-то двери закрыты?
– Закрыты все время.
– Нельзя ли забросить чем-нибудь мягким, мешками какими-нибудь, чтобы звук не проходил.
– Попробую.
Вадим вышел в коридор, спустился по лесенке вниз, очутился в подвале перед железной дверкой. Дверка дрожала от чьих то ударов.
– Барон?
Дребезжащий голос из темноты выкрикнул:
– До каких пор вы будете морить меня голодом?
– До тех пор, пока вы не сообщите мне берендеевского ключа.
– Сообщить вам, чтобы вы после этого застрелили меня, как собаку?
– Наоборот, вы тотчас же получите деньги и паспорт для проезда в Финляндию.
– Не верю.
– Как знаете.
Вадим помолчал.
– Я ухожу.
– Чорт побери, сегодня крыса почти отгрызла мне ногу…
– Это ваше дело.
– Вы предательски, обманом захватили меня, главного инициатора и творца заговора, вы подрываете наше общее святое дело из-за личных интересов, из любви к женщине!
Вадим возвратился в комнату.
Длинный продолжал прерванный разговор.
– Но покамест барон не вернулся, самое присутствие наших памирских друзей бесполезно. Берендеев же владеет только половиной изобретения.
Вадим улыбнулся.
– Я почти убежден, что наш химик доведет операцию до конца. Итак, вы едете на телеграф? Идемте.
Из особняка вышли две фигуры по направлению к Арбату.
Таким образом из этого особняка тянулся клубок самых странных и запутанных событий. Совсем особыми качествами должен был обладать тот, кому суждено было их распутать. Серьезный, быть может, заговор удобно крылся за бредовой завесой. Ведь недаром ответственные работники только смеялись и махали руками при упоминании об этом заговоре. Им он представлялся сумасшествием или анекдотом. И вот этот анекдот готовился – быть может, больно укусить Советскую власть. Настоящим противником этого заговора мог, пожалуй, стать только человек, сам склонный к некоторой фантазии и преувеличению. Человек, чье неискушенное опытом сознание приняло бы без сопротивления существование таинственного яда и загадочного химика на Памире и еще тысячи тому подобных вещей.
