Ночь надвигается – темнеет. Не морок, было бы еще светло.
В избу не стал заходить. Снял только, прокравшись, в сенях с гвоздя плащ папкин, офицерский. Нет у плаща рукавов – для рук в нем прорези.
Выгнал тихонько из гаража мотоцикл, потом – из ограды. Ворота распахнутыми оставил – Колян закроет. Покатился с горы, внизу уже запустил на ходу двигатель – чтобы папка и мама не услышали. На самых малых оборотах – не газую. На всякий случай. Следом за мной не побегут, конечно, останавливать меня не станут, но – знать лишнего не будут, и спать будут крепче.
На тракт по безлюдной сейчас Александровской улице выехал. Направо вырулив, направился в Черкассы.
Включил фару. Сечет дождик в ее ярком свете, косой, не крупный. Влажнит лицо, как мокрым полотенцем, – радостно.
Сильно не разгонишься – лужи. Не объезжаю их – по ним. Вверх только, чуть ли не к самому крылу, ноги задираю – чтобы не зачерпнуть в туфли, их не испачкать.
Минут сорок-пятьдесят ехать, с такой-то скоростью, а хочется быстрее. Я, как и папка, терпеть не умею. «Тебе, Коля, – говорит папке мама, – надо уж так: скорее пули быть у цели… как запечет-то… в одном месте». И мне так же. У меня ли.
Как ни противилось мне время, все же доехал:
Вот и Черкассы – лес расступился – показались.
Свернул с тракта. Подрулил к Таниному дому – помню, где он расположен. Остановился неподалеку.
Не стал сразу сигналить. Уже потом, когда чуть успокоился, – как будто есть для беспокойства у меня какая-то причина. Но никакой ведь.
– Да, я спокойный?.. Ты спокойный.
Не совсем.
Скрипнула дверь. Не тут же. Умру, думаю, пока дождусь. И что такое?.. Вроде и радость, и теснит.
Открылись ворота. Вышла. По контуру узнаю – Таня. Стоит на месте.
Поставил мотоцикл на подножку. Иду к ней. Ног не чувствую – будто на крыльях.
Приблизился, вижу:
Улыбается, и на щеках ее точку с запятой уже можно разглядеть отчетливо – ямочки.
– Здравствуй, – говорю. Слышу себя – не мой как будто голос.
– Привет, – говорит. Ее голос – красивый. – Я не ждала тебя сегодня.
– Значит, не рада?
– Рада, – говорит. – Только поздно… Я уже спать легла, чуть не уснула.
– В кино, – говорю, – ходил. И раньше бы не смог… – Чуть не сказал: не отпустили бы.
В резиновых сапогах Таня. Женских. В халатике. Не платье – если на пуговицы впереди по всей длине застегнуто, – и мне понятно.
– А какое кино? – спрашивает.
– «Анжелика и король», – отвечаю.
– А, слышала, – говорит. – Посмотреть стоит?
– Стоит.
– Широкоэкранное?
