— Помню!
— Не заплутаешь?
— Нет. Вон он, берег.
Хотя до берега было вроде бы рукой подать, и задание, данное старшине Бабичу заместителем командира, казалось пустяковым, вскоре Петр понял всю его ответственность. Едва пробежал он полсотни шагов, как море исчезло за поросшими кустарником пологими холмиками и тяжелыми валунами.
Рвались мины. Осколки тысячами невидимых плетей секли воздух. Петру приходилось всем своим большим телом вжиматься в твердую, как палубная броня, землю. В короткие интервалы между обстрелом он стремительно бежал в ту сторону, где по его расчетам, находился берег.
Неожиданно обстрел прекратился. Лишь где-то далеко продолжали глухо рваться тяжелые снаряды. Даже пулеметная и автоматная пальба умолкла.
Эта тишина пугала. Бабич притаился в кустарнике, огляделся. Земля вокруг вся, как в оспинах, в неглубоких воронках от мин. Кустарник посечен. Даже валуны в отметинах. Он уже собирался идти дальше, но вдруг услышал чужую речь.
«Никак, японцы?» — мелькнула тревожная мысль у Петра. Он даже приложил руку к тому месту, где спрятал донесение замполита.
Скоро он их увидел. Группа японских солдат — семь человек. Шли осторожно, цепочкой, винтовки с широкими штыками наперевес. У переднего на погонах были какие-то нашивки. За плечами у всех — ранцы.
Так вот они какие, самураи! Простое человеческое любопытство овладело Бабичем, который столько слышал о них, а видел вблизи впервые. Вовсе ничего в них нет необыкновенного. Маленькие, тщедушные, у четырех из семи на переносице очки в металлической оправе.
«Хлюпики, — пренебрежительно подумал он. — А что, если резануть их из автомата? Одной длинной очередью всех уложить…»
Он уже поднял свой автомат. Но японцы оказались не так просты, как ему показалось на первый взгляд. То ли Бабич был недостаточно ловок, и когда вскидывал автомат, хрустнул сломанной веткой, то ли у японцев были, что называется, «ушки на макушке». Во всяком случае, они в одно мгновение исчезли, как в воду канули.
Вот тут-то Петру стало не по себе. Подобраться к нему вплотную ничего не стоит, тем более, что вокруг него кустарник и валуны. Он, конечно, живым им в руки не дастся. Но утешение это малое. Ведь донесение может попасть к врагам! Бабич весь сжался, как тугая пружина, одним рывком выхватил из чехла гранату и метнул ее туда, где только что исчезли японцы. Взрыв. И сразу истошный крик, стоны. Значит, не зря бросал…
Петр вскочил, отбежав метров пятнадцать в сторону, упал за валуном. И как раз вовремя, потому что там, где он только что был, одна за другой стали рваться гранаты. Воспользовавшись поднятым шумом — взрывы, трескотня винтовочных выстрелов, сделал еще одну перебежку. Петр почти свалился в одиночный окоп, на дне которого валялись стреляные автоматные гильзы и куски окровавленного бинта.
