— Скорее, скорее, ребята, аппаратуру зальет!
Матросы дружно ухватились за нижний край кровли. Та поднялась, но сейчас же свирепый ветер сбросил ее вниз.
Дождь лил не переставая. Было холодно так, что немели пальцы. Брюки на Иване намокли, стали тяжелыми и липли к ногам.
Когда крышу сбросило во второй раз, он почувствовал, что ободрал до крови руку пониже локтя. Но только еще ожесточеннее вцепился в мокрые, тяжелые бревна.
Ветер дул в крышу, сбитую из досок и покрытую толью, как в парус, поэтому она снова и снова падала вниз на руки и плечи матросов. Наконец, между двумя порывами ветра ее удалось поставить на место. И тотчас же застучали молотки.
— Навалились, братцы! — озорно выкрикивал Огарков.
«Братцы» наваливались, тяжестью своих тел удерживали дрожащую под порывами бури кровлю. Крышу крепили скобами, гвоздями, проволокой.
«Ага, попалась! — радовался Кобзарь. — Попалась!»
Он бил и бил молотком, уже не чувствуя теперь стужи. Его захватил этот неожиданный поединок с разбушевавшейся стихией, в котором человек обязательно должен выйти победителем.
Когда крышу надежно закрепили, Иван повернулся туда, откуда дул ветер, нагоняя дождь. Кто-то из пробегавших мимо толкнул его в бок.
— Что стоишь? Бежим греться! Теперь не сорвет. Порядок!..
А утром по стенам комнаты блуждали солнечные зайчики. Будто ничего и не было.
Кобзарь вышел на крыльцо, глянул в сторону океана и замер, восторженный, зачарованный. Океан отсвечивал мириадами блесток. Крупные птицы величаво кружились над волнами, и свежий ветер налетал на берег, покачивая белесые стволы берез на склонах сопок.
Кобзаря определили в первый расчет наводчиком. Причем командир орудия заговорил с ним так, словно они давным-давно служили вместе.
Как-то так получилось, что Кобзарь сам начал ему рассказывать о себе. А старшина внимательно слушал о его родителях, о братьях, о пребывании в учебном отряде.
— Ведь там я, товарищ старшина, изучал не такое орудие, как у вас, — поделился с ним своими сомнениями Иван. — Справлюсь ли с обязанностями наводчика?
— Вот тебе раз, — улыбнулся тот. — А писарь-то небось уже приказ на машинке отстукал. Как же теперь? — И погасив улыбку, успокоил: — Не робей, справишься. Я помогу, товарищи поддержат. Народ у нас душевный. Вот познакомишься с расчетом — сам убедишься.
На следующее утро Кобзарь вместе со всем расчетом пришел на батарею. Поджав обветренные губы, он оглядел орудие. Подумал с горечью: «Наводчика называют хозяином орудия. Какой же я хозяин, если не знаю своего хозяйства? Вот сейчас старшина начнет спрашивать, а что мне ответить?..»
