— Ты что делаешь?
Дэмиен резко обернулся.
Мелани стояла, облокотившись о косяк двери, ведущей в его кабинет. Ее волосы были взлохмачены после беспокойного сна и очень непривлекательно торчали во все стороны. На ней была короткая шелковая ночнушка; лицо выражало мрачную решимость.
Дэмиен вздохнул.
— Три часа ночи, — объявила она. — Ты собираешься ложиться спать?!
Ночнушка распахнулась, открывая вид на полные груди, которые так и вздымались от негодования. Груди были одновременно упругие и податливые — именно они и внесли главную лепту в победу Мелани на любовном фронте с Дэмиеном.
Дэмиен вздохнул повторно. Было нелегко. Но он решился.
— Нет, — сказал он. — Я не собираюсь ложиться спать.
Мелани покосилась на дорожную сумку, которую он в спешке собирал, пока она, ничего не подозревая и не отрывая глаз, следила за развитием событий на Коронэйшн-стрит. В «Коронейшн-стрит» (любимой всей страной мыльной опере) как раз происходил крутой сюжетный поворот; у Натали, домовладелицы тех хором, где снимало квартирку семейство Ровер, наметился очередной роман с весьма небезынтересным молодым человеком, и вся нация, как один человек, включая Мелани, прилипла к голубому экрану.
— Что это еще такое?
— Я так больше не могу, — сказал Дэмиен.
— Как?
— Вот так! — Дэмиен повел руками, что должно было бы означать то ли саму эту комнату, то ли весь дом, то ли всю страну, то ли все сразу.
На привычно поджаренной в солярии коже Мелани проступила природная бледность.
— Почему?
— А не могу я потому, — он обхватил голову руками, — потому что, мне кажется, я все еще люблю Джози.
— Ах ты мерзавец! — Мелани резко развернулась на каблуках и помчалась в кухню. Оттуда послышался стук дверцы буфета, потом грохот чайника о водопроводный кран, а затем — звон рядом стоящих фарфоровых чашек, которые вынужденно столкнулись боками от резкого внешнего воздействия.
Дэмиен вздрогнул, потом глубоко-глубоко вдохнул.
— Вот черт, — пробормотал он, отрываясь от своего личного, слепленного на скорую руку стола и двигаясь в направлении звуков, производимых столовой утварью.
Мелани плакала, облокотившись на кухонный стол. Ее лицо покраснело и покрылось пятнами — то ли от бессильной ярости, то ли от неутолимой боли, то ли от того и другого.
— Мелани…
— Она тебя любит?
М-м-м… Хороший вопрос…
— Да.
— Ты с ней продолжал видеться?
— Нет.
— Обманщик!
— Я не вру, — сказал Дэмиен и попробовал ее обнять.
— Дэмиен, да тебе соврать, что с горы скатиться.
