— Спасибо за прекрасный день, — сквозь шум ветра прошептал Мэтт куда-то ей в область шеи. — Мне очень понравилось.
Так они подошли к самому неприятному моменту любого рандеву, моменту, который она терпеть не могла, — переминаться с ноги на ногу в поисках подходящих слов. «Всего хорошего», «прощай», «ариведерчи», «ауфвидерзейн» и «адью». Было здорово, но мне пора. Позвони мне. Нет, лучше я тебе позвоню. Как-нибудь. Скоро. Провалиться мне на месте. Затем еще одна неприятная дилемма: целоваться на прощанье или нет. А если да, то как: целоваться, но не показывать, что тебя это волнует? Или целоваться и не показывать, что доведена до отчаяния?
Так или иначе, она всегда поступала как-то неправильно, потому что, по обыкновению, после таких встреч ей больше никто и никогда не звонил. Почему мужчины не могли честно сказать: «Слушай, все было замечательно, но ты просто не мой тип. Мне нравятся девушки выше/ниже/полнее/худее/блондинистее/похожие на мою маму — в общем, не такие, как ты»? Почему взрослым хотелось играть в игры больше, чем детям?
— Джози… — вздохнул Мэтт.
О нет, она так надеялась, что уж он-то не скажет, что она — не его тип. Она надеялась, что он даст ей номер своего сотового телефона и случайно ошибется одной цифрой, чтобы она могла винить капризы техники за невезение с мужчинами, а вовсе не какой-нибудь неискоренимый сбой в программе проведения свиданий.
— Мне очень… — Мэтт вздохнул, — как бы сказать, удобно с тобой.
— Удобно? — Джози поморщилась. — Как в старых привычных шлепанцах?
— Нет. — Мэтт поглядел на горизонт в поисках подходящих слов. — Как в перчатках из дорогой кожи.
— Это хорошо?
— Да. — Он развернул ее к себе лицом. — Это очень хорошо.
— А-а-а.
— Ну, во всяком случае, это лучше, чем шлепанцы.
Джози рассмеялась.
— Я бы хотел увидеть тебя сегодня вечером, — сказал он ей на ухо. — У тебя нет планов на ужин?
О да, когда я бываю в Нью-Йорке, то обязательно заскакиваю к паре-тройке своих старых приятелей — Дональду Трампу, Вуди Аллену, Слаю Сталлоне и к тому же Биллу Гейтсу.
— Никаких, которых нельзя было бы отменить, — сказала она.
Мэтт посмотрел на часы.
— Мне надо увидеться и переговорить с этой музыкальной группой одолеваемых гормонами подростков.
— Которые называют себя…
— Headstrong.
— Headstrong[18]?
Его лицо выразило смятение.
— Знаю, знаю, — вздохнул он. — Я, наверное, уже слишком стар для моей профессии. Мне до сих пор нравится Нейл Седака[19]! Хотя бывает страшновато в этом признаться вслух. — Он встряхнул головой и вздохнул еще раз. — Их студия где-то на Ист-сайде. Хочешь не хочешь, придется идти напролом. Прости за невольный каламбур.
