От его улыбки слегка подкашивались колени, и Джози расслабилась, радуясь, что сидит. Он придвинулся поближе, и она почувствовала легкий запах его одеколона — новомодный унисекс, спортивный и свежий, характеризующий его как человека, идущего в ногу со временем. Наверное, одеколон в его компании раздавали бесплатно — как средство для повышения рейтинга. Джози с тоской подумала о давно минувших днях, когда были популярны «Гингхэм и Чарли» — девичьи запахи, которыми можно было побрызгаться по секрету от мамы, пока та не видела. И почему ей кажется, что на ней все ультрамодные нововведения пахнут, как «Олд Спайс»?
— Еще шампанского?
Джози кивнула. Глен нагнулся и придержал ее руку с бокалом, чтобы та не тряслась, пока он наливает шампанского, от чего бокал заходил ходуном еще сильнее.
— Достаточно?
— Еще нет, — улыбнулась она, — но я уже почти дошла до кондиции.
Пузырьки добрались до самых кончиков пальцев, отчего они начали покалывать на холоде.
Они молча сидели, задумавшись и наблюдая за тем, как утки крутили своими попками, стараясь устроиться поудобнее.
Джози откинула голову назад, пытаясь снять напряжение с шеи.
— Мы с Мартой проговорили почти всю ночь.
— Очень похоже на Марту. — Он меланхолично засмеялся. — Мы часто просиживали с ней ночи напролет, болтая о всякой ерунде.
— Здорово.
— Это было очень давно.
— Тебе это тяжело дается?
— Пить шампанское с красивой женщиной? — Глен засмеялся. — Невыносимо тяжело.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Он налил еще шампанского и облокотился на неотесанные доски флигеля.
— Тяжелее, чем я ожидал.
— Почему же ты согласился на это?
— Я уже не один раз задавал себе этот вопрос.
Джози наблюдала, как две утки устраивались рядышком возле воды, и внезапно ощутила укол зависти. Может, селезни тоже панически боятся завязывать серьезные отношения и смотрят на уток как на «временное убежище»?
— Из вас бы вышла отличная пара.
— Когда-то я думал, что смогу сделать ее счастливой, но упустил свой шанс.
— Она мне рассказала о том, что случилось, — Джози пристально изучала свой стакан. — Обо всем.
— Так это вы об этом говорили до утра? — подколол он.
— И об этом тоже.
Глен тяжело выдохнул:
— Я поступил недостойно. И теперь мне приходится за это расплачиваться.
— Жалеешь?
— Это была самая большая ошибка, которую я когда-либо совершал, а совершил я их немало, уж поверь мне.
В этот момент в дверь флигеля просунулась голова Марты. На щеках у нее горел румянец, а глаза подозрительно поблескивали. Прическа Марты слегка покосилась, а из бокала, который она держала в руке, расплескивалось шампанское. Она слегка покачнулась и ухватилась за дверной косяк, восстанавливая равновесие.
