Мама, Колян и слово на букву «Б» | страница 43
Но дед что-то, оказывается, задумал и со второй полки потянулся рукой ко мне вниз, но не рассчитал и сверзился прямо об пол. А там узко, еще немного, еще чуть-чуть и виском, убился бы.
Страшный грохот.
Поднялся переполох, пришел милиционер, тоже строгий и говорит:
– Таааак! Кто деда поил?
Я говорю:
– Ну, я…
Мент говорит:
– Пройдемте!!!
Тут вдруг весь вагон зашевелился, все кричат:
– Не виноватая она! Вон тот виноват! (Про парубка.) Его вяжите!
Мент говорит:
– А в чем тот-то виноват, не он же деда с полки сковырнул?
– А он (все говорят) к ей приставал, а она тогда деда начала поить…
Милиционер строго говорит всем:
– Малчать! Ваши документы! Проверил у деда документы и говорит:
– Куда направляетесь?
Дед говорит:
– Мать хоронить…
Мент подумал-подумал и говорит философски: мать едет хоронить, наверно, расстроен, вот и с полки упал…
Рассказы об Оле
Метафизическое апостериори
Есть у меня прекрасная подруга Оля. Большая личность. И я порой пишу о ней рассказы.
Так вот, стоит как-то, значит, Оля в своем дворе и беседует с одной противной теткой: муж у той – номенклатура какая-то и пр. Тетка – в летах и в собольей шубе до полу. Тут выходит из подъезда татарка-дворничиха. Оля к ней приветливо так оборачивается и спрашивает:
– Ну что, Халида? Как дела, как дети? Давно мы с тобой не виделись (и прямо сияет вся, любит она Халиду, у той пятеро детишек, и женщина она прекрасная).
Номенклатура важно отплывает, раздраженная, что ее «светский» разговор (о какой-то ерунде, как Оля говорит, типа евроремонта) прервался, выходит со двора в арку. Халиде едва кивает, надменно так.
Оля, поговорив с Халидой, выходит – та, как оказалось, ждет ее на улице.
И говорит – высокомерно, чванливо так:
– О чем можно разговаривать так долго с дворничихой?
Оля вдруг тоже делает надменное лицо и говорит:
– Вы не поймете.
– ?!
– О метафизическом апостериори – это, боюсь, сложно для вас будет.
Номенклатура (рассказывает Оля) так и застыла с открытым ртом.
О позитиве
Как-то праздновали мы Олин день рождения.
Оля крикнула, выпив полбутылки:
– Про политику не будем! Все-таки мой день рождения! О чем-нибудь хорошем поговорим! Весна-любофф!
И, зная мою политическую озабоченность, просительно заглянула мне в глаза:
– Правда же?
– Не будем! (сказала я). – Перерыв.
Через 15 минут Оля сказала (выпив еще полбутылки):
– Пытки в НКВД были настолько изощренными, что палачи Средневековья позавидовали бы…
Две милые девушки, которых она пригласила, вздрогнули.
