Суджата отвечала:
– Высокочтимый! Мое сердце не обширно, но и небольшой дождь можетъ наполнить водою всю чашечку лилии, хотя онъ едва-едва орошаетъ поле. Для меня довольно и того, что солнце жизни светитъ мне въ милости моего повелителя и въ улыбке моего ребенка, распространяя теплоту и светъ любви во всемъ нашемъ жилище. Дни мои проходятъ приятно среди домашнихъ заботъ отъ самаго восхода солнца, когда я просыпаюсь, возношу молитву богамъ, выдаю хлебъ, украшаю дерево Тульси[14] и раздаю работу своимъ служанкамъ, до полудня, когда господинъ мой склоняетъ голову ко мне на грудь, усыпленный тихими песнями и движениемъ опахала, и потомъ до ужина, когда яснымъ вечеромъ я стою около него и прислуживаю ему! Звезды зажигаютъ свои серебряные огни и провожаютъ насъ ко сну после молитвы въ храме и беседы съ друзьями. Какъ могу я не быть счастлива, когда боги въ такой мере благословили меня, когда я сознаю себя матерью младенца, могущаго, если то потребуется, указать путь къ небу! Ведь учатъ же насъ священныя книги, что человекъ, посадивший деревья, дающия тень путникамъ, устроивший водоемы на пользу людей или воспитавший сына, уготовляетъ себе благую часть после смерти; а что говорятъ книги, принимаю я со смирениемъ, ибо знаю, что я не умнее великихъ мужей древности, говорившихъ съ богами и знавшихъ гимны и заклинания, и все пути жизни мирной и добродетельной. Я также думаю, что отъ добраго происходить доброе и отъ злого-злое, – всегда, везде, во всякое время, на всякомъ месте. И опять, ведь, сладкие плоды вырастаютъ отъ добраго корня, а горькие-отъ ядовитыхъ отпрысковъ; ведь, какъ вражда порождаетъ ненависть, такъ доброта создаетъ друзей, и терпение низводить миръ даже въ нынешней нашей жизни; я думаю: а когда мы умремъ, разве не настанетъ для насъ тогда такое будущее, которое ни въ чемъ не уступитъ настоящему и-кто знаетъ? – окажется еще более счастливымъ? Ведь, одно зерно рису даетъ большой колосъ съ пятидесятью зернами, а все эти прелестныя белыя и золотистыя астры скрываются весною въ маленькихъ, голыхъ, серыхъ почкахъ. Ахъ, владыко, я знаю, есть такия горести, которыя могутъ обратить въ прахъ самое великое терпение! Если мой малютка умретъ прежде меня, я думаю-сердце мое разорвется, я даже надеюсь на это! И тогда я стала бы держать его въ своихъ обьятияхъ и стала бы ждать моего повелителя въ томъ мире, который уготованъ для верныхъ женъ; стала бы исполнять свой долгъ, свои обязанности до техъ поръ, пока настанетъ его часъ. Моя участь-съ радостью взирать, какъ факелъ зажжетъ жадное пламя костра и подниметъ клубы дыма! Въ писании сказано: если индийская жена умретъ такимъ образомъ-за каждый волосъ съ ея головы дано будетъ ея мужу несколько летъ жизни на небе. Поэтому я не знаю страха, о святой мужъ! Поэтому и течетъ радостно моя жизнь, но я не забываю и другихъ, живущихъ въ скорби и нищете, въ болезни и бедности, – да будутъ къ нимъ милостивы боги! Что до меня, – я стараюсь не пропускать мимо того добра, совершить которое достается на мою долю, и живу, повинуясь законамъ и твердо веруя, что долженствующее быть-будетъ, а долженствуетъ быть – не иное что, какъ благо!
