И когда исполнились дни, настало время отшествия господа Будды, какъ то и долженствовало быть, и горе посетило золотой дворецъ, царя и всю страну, но близилось время искупления для всякой плоти, время закона, дающаго свободу всякому, кто его принимаетъ.
Тихо спустилась на равнину нндийская ночь въ полнолуние месяца Чайтра-Шэдъ, когда краснеютъ плоды манго и цветы асоки наполняють воздухъ благоухашемъ, когда празднуется день рождения Рамы и все ликуетъ – села и города. Благоухая цветами, сверкая звездами, принося прохладный ветерокъ со снежныхъ вершинъ Гималайевъ, тихо спустилась эта ночь на Витрамванъ; луна взошла надъ восточными вершинами горъ, поднялась по звездному небосклону, осветила струи Рохини. холмы, долины – всю спящую страну – и озарила крыши увеселительнаго дворца, где ничто не шевелилось, – все было погружено въ сонъ.
У однихъ только наружныхъ воротъ бодрствовала стража; она перекликалась и на пароль «Мудра» отвечала лозунгомъ «Ангана» и шла дозоромъ, ударяя въ барабанъ среди всеобщей тишины, прерываемой лишь ревомъ жадныхъ шакаловъ да немолчнымъ стрекотаниемъ сверчковъ.
Внутри дворца лунный светъ, проникая чрезъ сквозные прорезы каменныхъ баллюстрадъ и освещая перламутровыя стены и мраморные полы, падалъ на целый рой индийскихъ красавицъ, казавшихся богинями, отдыхающими въ райскихъ чертогахъ.
Тутъ были самыя блестящия и самыя преданныя изъ придворныхъ царевича; каждая изъ этихъ спящихъ красавицъ представлялась такой очаровательной, что казалось, будто именно про нее можно было сказать: «вотъ превосходнейшая изъ жемчужинъ!» если-бы только взоръ не переносился сейчасъ-же на ея соседку.
Казалось, что каждая была прекраснее всехъ остальныхъ, и очарованный этимъ сонмомъ красавицъ взглядъ перебегалъ отъ одной къ другой, подобно тому, какъ, при виде множества драгоценностей, онъ перебегаетъ отъ одной къ другой, пленяясь каждой, пока не увидитъ другой тутъ-же рядомъ. Оне лежали въ небрежно-грациозныхъ позахъ, полу-обнажнвъ свои смуглыя, нежныя тела. Блестящия ихъ косы или придерживались золотомъ и цветами, или падали черными волнами на стройныя шеи и спины; оне, не знающия утомления, спали, убаюканныя веселыми играми, какъ пестрыя птички, которыя целый день поютъ и любятъ, потом завернутъ голову подъ крылышко и дремлютъ, пока утро призоветъ ихъ къ новымъ песнямъ, къ новой любви. Тяжелыя серебряныя лампады, наполненныя благовоннымъ масломъ, спускались съ потолка на серебряныхъ цепяхъ и, смешивая свой мягкий светъ со светомъ луны, позволяли ясно разглядеть все совершенство формъ спящихъ красавицъ: тихо вздымавшуюся грудь, слегка подкрашенныя, сложенныя или опущенныя руки, красивыя смуглыя лица, густыя дуги бровей, полураскрытыя губы, зубы, подобные жемчужинамъ, подобраннымъ для ожерелья, атласистыя веки глазъ, длинныя ресницы, падавшия тенью на нежныя щеки, пухлые пальчики, крошечныя ножки, украшенныя запястьями и колокольчиками, издававшими тихий звукъ при всяком, движении спящей и прерывавшими ея веселую грезу о новой пляске, заслужившей похвалу царевича, или о какомъ-нибудь волшебномъ кольце, или какихъ-нибудь иныхъ чарахъ любви.
