– Вижу, вы были заняты.
– Всего лишь немного прибралась. Надеюсь, вы не возражаете.
– Почему я должен возражать? Хотя, чтобы сбросить избыточную энергию нам обоим, могу придумать способы лучше, чем уборка и выгул собак.
В этом она ни секунды не сомневалась. И носила доказательство одного из его физических упражнений в виде черных шелковых трусиков. Несомненно, Чмоки-Чмоки-Арабелла сумеет обратить себе на пользу его способности в этой области.
Не то чтобы Натали нуждалась в чьем-то мнении. Он уже намекнул, насколько легко может поколебать душевное равновесие, если она позволит. А она не позволит. Ее жизнь и так ввергнута в пучину беспорядка, не хватало еще дополнительных трудностей в виде безумных сальто между простынями с Домиником Сен-Себастьяном. При этой мысли она так разнервничалась, что взмахнула тряпкой для пыли, как щитом.
– Что в пакете?
– Я остановился у лавки мясника и купил нам ужин.
– Надеюсь, там не только кости. – Она состроила гримаску.
– Вы их нашли?
– Трудно было не найти.
– Не беспокойтесь, пес о них позаботится, хотя уверен, он с удовольствием разделил бы с нами гуляш.
Натали с сомнением обозрела высокую круглую картонку.
– В лавке мясника продают гуляш?
– Нет, но фрау Кемпер, жена мясника, всегда готовит целую кастрюлю, и на мою долю тоже.
– Вот как?
Она проглотила ехидный ответ, но не смогла сдержать презрения.
– Должно быть, тяжелое бремя, когда столько женщин осыпают тебя подарками.
– Совершенно верно. – Он загрустил. – Ужасное бремя. Особенно фрау Кемпер. Если она будет продолжать навязывать мне жаркое и пирожные, я вскоре достигну ее веса в сто пятьдесят кило или больше.
– Сто пятьдесят кило? – Натали быстро подсчитала в уме. – Ха! Хотела бы я видеть, как вы весите триста с чем-то фунтов!
– Не хотели бы. Но вы очень быстро считаете.
– Верно?
Удивление уступило место панике.
– Как я могу помнить метрические преобразования, а не мое имя? Прошлое! Что-то о моей семье!
Дом поколебался лишнюю секунду. Он что-то знал. То, чего не хотел рассказывать.
– Говорите! – свирепо прошипела она.
– Сара сказала, что у вас нет родных.
– Что?!
Ее кулак сжался, сминая тряпку.
– У всех есть родные!
– Я начну подогревать гуляш и одновременно расскажу, что знаю. Но сначала…
Он сунул руку в пакет и вынул бутылку с золотой этикеткой.
– Я открою это, и мы выпьем по бокалу за разговором. Верно?
Какие-то смутные воспоминания. Что-то или кто-то льет золотистую жидкость в хрустальный бокал. Мужчина? Этот мужчина?
