– Каких?
– Учитывая, насколько близки Мэдисон и Роми, мы с тобой, вероятно, будем вместе отмечать почти все большие праздники.
Смеясь, Виктор повесил трубку. Но Максвелл не был уверен, что отмечать праздники вместе такая уж плохая идея. Гораздо лучше иметь друга, а не дружественного соперника.
Он вспомнил этот телефонный разговор, стоя в церкви, пока ожидал приезда Роми.
Заиграла мелодия о любви, популярная в семидесятые годы, и появилась Роми, держа отца под руку.
Гарри Грейсон выглядел немного взъерошенным, но все равно было ясно, что ему лучше. Роми была до того хороша собой, что сердце Максвелла сжалось. Непривычное ощущение. Он по-прежнему не знал, как реагировать на внезапные чувства.
На Роми было платье прямого покроя оттенка светлой слоновой кости. Подол длинного платья был расшит ромашками. Она надела фату, как просил Максвелл, но с диадемой, модной в двадцатых годах.
Роми несла букет белых маргариток, перевязанных голубыми и серыми лентами.
Он был уверен, что Мэдисон настоит на акценте голубого и серого цвета.
И только в этот момент, увидев два цвета вместе, Максвелл понял, что серый обозначал оттенок его глаз.
Роми светилась любовью, в которой признавалась ему по крайней мере один раз в день. Больше всего ему нравилось, когда она называла его «любовь моя», пока они занимаются сексом.
Она казалась взволнованной и счастливой. Она смотрела только на Максвелла. Он подался вперед, чтобы присоединиться к ней, а не ждать, когда она подойдет к нему.
Гости тихонько захихикали.
Максвелл остался на месте только потому, что Виктор схватил его за руку:
– Не волнуйся, она подойдет к тебе, Максик.
Услышав насмешливое имя, Максвелл все равно продолжал смотреть на свою невесту, даже не взглянув на Виктора.
Ослепительно улыбаясь, Роми подошла к Максвеллу:
– Тебе не терпится, Максик? – спросила она.
Черт побери. Его мать виновата в том, что теперь все называют его Максиком. Это имя от него никогда не отвяжется. В этом он убежден.
– Мне не терпится сделать тебя моей женой, – ответил он, не прилагая никаких усилий, чтобы понизить голос.
Улыбнулся даже священник.
Свадьба прошла как в тумане. Однако клятвы оба запомнили навсегда.
Максвелл ловил каждое слово из обетов Роми, которые оставляли след в его душе.
Казалось, она чувствует то же самое. Во всяком случае, когда он сказал: «Мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас», Роми расплакалась.
К счастью, Максвелл поспешил ее поцеловать. Он терпеть не мог, когда женщина плачет. Даже если она плачет от счастья.
