Таков был план, и я считал его удачным.
Но, как я уже сказал, он пошел не так, как было задумано.
Я был прав, считая, что бандюганы заявятся в закусочную, но не догадывался, что они заявятся в закусочную с шерифом и тремя его помощниками и что все они будут целиться из дробовиков мне в лицо. Они развернулись веером, чтобы не мешать друг другу стрелять и свести возможный ущерб, который я мог бы причинить, к минимуму.
— Держите руки на столе, — распорядился шериф, — и, не убирая их со стола, медленно поднимитесь на ноги.
Я сделал, как приказано, и дробовики сократили дистанцию до меня — теперь они были на расстоянии в пять футов.
— У него нож на сиденье, — сказал помощник шерифа.
Сам шериф подошел к столу, чтобы взглянуть поближе.
— Зачем вы привязали себя? — осведомился он.
Бандюганы и двое помощников загоготали, остальные же сохраняли спокойствие. Опустившись на колено, шериф медленно протянул руку к моей выкидухе. Взяв ее, он сразу же сдал назад, выпрямился и швырнул на стол пару наручников:
— Наденьте это на запястья, но локти все время держите на столе.
Когда я это сделал, он приказал мне встать и медленно выйти из кабинки. Затем, пока я стоял в окружении дробовиков, шериф надел мне ножные кандалы и связал их цепью с наручниками.
Под их конвоем я прошаркал до полицейского фургона, и за мною захлопнули дверь. Тот помощник шерифа, который не смеялся надо мною в закусочной, уселся за руль, а его босс оседлал дробовик.
В буквальном смысле.
Меня повезли на юг по A1A на пару миль дальше «Амелия-Айленд Плантейшн» и свернули на гравийную дорогу в густых зарослях кустарника, практически невидимую с шоссе. Машина сбросила скорость и клюнула носом, и я заметил знак, гласивший «Место брода через Литл-Ривер, 1684–1758». Почти так же быстро передок автомобиля поднялся, и я предположил, что мы пересекли реку, которая была здесь раньше.
Никто не разговаривал, но мне хотелось заронить семя в умы своих конвоиров, и я сказал:
— Убить меня может быть труднее, чем вам кажется.
Никто из моих спутников не обмолвился ни словом, все продолжали глядеть прямо перед собой, а шофер вел машину сквозь заросли и узловатые корни сосен. Когда мы подъехали к основанию исполинской песчаной дюны, один из помощников шерифа поставил фургон на ручник, а шериф, развернувшись на сиденье, посмотрел на меня.
— У нас проблема, — изрек он.
— Хотите об этом поговорить? — поинтересовался я.
У шерифа — лысеющего человека могучего телосложения — была грудь колесом, блеклые голубые глаза и такой вид, будто в колледже он занимался борьбой.
