Поэтому, чтобы создать с помощью технологий продукт, который можно было продать, а именно – сигнализацию и «умную кухню», пришлось потрудиться уже нашим, местным умельцам. Думаю, они нашлись в одной из фирм-поставщиков с тарасовскими адресами, которые тоже значились в списке, хотя на их долю пришлась, видимо, самая примитивная часть оборудования, судя по тому, что даже для меня не было ни одного непонятного названия среди их ассортимента.
Именно в одной из таких фирм и следует мне искать своего «главного». Этот человек жил в Тарасове, он знал, как обращаться с системой, и знал, для кого эта система предназначена. Другими словами, он имел все возможности проникнуть в дом Алтуфьевых и, кстати, по своим способностям вполне мог сбить с толку электронику «Опеля» тогда, семь лет назад.
Но зачем?!!
Зачем какому-то совершенно постороннему человеку, который двадцать раз мог побывать в доме и узнать, что там, собственно, кроме самой системы и воровать-то нечего, подстраивать катастрофу, сводить с ума двух беспомощных стариков и убивать ни в чем не повинную девушку? Зачем?!
Версия снова привела в тупик.
«Да что же это за напасть такая?! – возмущенно и растерянно думала я. – Заколдованное оно, что ли, это дело?»
Но заколдованное или нет, а факты были налицо: Зеленский, у которого имелись мотивы, не смог бы вскрыть сигнализацию, а таинственный электронный гений, для которого сигнализация не представляла проблем, не имел мотива.
Неужели обе мои версии неверны, и человек, задушивший Наталью Скобелеву, – это кто-то третий? Случайный прохожий, который так же случайно проник в дом и случайно же совершил убийство, наткнувшись на хозяйку? «Рядовое ограбление…» – всплыли в памяти слова Кири.
Нет! Как хотите, а не могло быть это проникновение рядовым. Сигнализация была включена, и отключить ее мог только гений. Или сам разработчик.
Но при всей уверенности, что дело это отнюдь не такое простое, как могло показаться на первый взгляд, я чувствовала себя в тупике. Две наиболее вероятные, с моей точки зрения, версии дошли до определенной черты и упорно не желали двигаться дальше. В обоих случаях на сцену выступали обстоятельства, которые делали сам факт осуществления преступления либо бессмысленным, либо невозможным для преступника.
И тут я вдруг вспомнила об одном средстве, к которому частенько прибегала в подобных затруднительных случаях. Мои кости! Что, если мне довериться судьбе? На какую версию кости укажут мне, той и буду заниматься. А если они покажут, что существует какой-то третий вариант, что ж, забуду эти дни как страшный сон и начну свое расследование сначала.
