Филипп растил и тренировал своего любимца, пока ему не исполнилось полтора года. Матвей часто наведывался в Испанию посмотреть на первые тренировки, давая возможность Феликсу привыкнуть к нему, установить контакт.
Потом лошадь перевезли в Баден-Баден к лучшему скаковому тренеру Германии. Когда Феликсу исполнилось два года, он показал первый галоп. Первые сто метров за 5,4 секунды. Тогда пошли первые стуки и разговоры. Ройтер уже не сомневался, что на этот раз угадал.
Две тысячи шестой год стал для них годом громких побед. За свою короткую карьеру Феликс успел набрать больше ста очков, выиграл два престижных кубка в Англии и активно готовился выступить на Королевских скачках — Роял Аскот. Филипп стал главой команды, сопровождающей Феликса на всех заездах. Матвей достиг пика своей формы, и они с Феликсом делили одну жизнь на двоих.
Ройтер отлично осознавал, что такое везение случается только однажды. Он отдавал себе отчет в том, что ближайшие несколько лет будут лучшими в его жизни. Он слишком долго ждал этого, чтобы не быть готовым, но все равно испытывал страх. Он боялся, что Феликс получит травму перестанет показывать результат, — такие случаи уже были, когда пик возможностей лошади приходился на два года, а потом шел спад.
Ройтер жаждал побед, триумфа. Он потерял сон в предвкушении начала сезона и, как ни старался убедить себя, что в жизни есть вещи поважнее, не мог смириться с тем, что такое с ним происходит первый и последний раз.
Феликс еще не выиграл Аскот, не сделал круг чемпиона в Дубае, а Ройтер уже скучал по этим временам. Его сердце сжималось от мысли, что он никогда не сможет пережить эти чувства вновь. Нужно было дожить до пятидесяти шести лет, чтобы узнать, что такое настоящее счастье, как чувствует себя человек, оказавшийся на вершине мира. Никогда деньги не приносили ему таких эмоций, никогда еще он не плакал по ночам от любви ни к одному живому существу.
* * *
Игорь так и не понял, что именно потревожило его сон. Вернувшись из бильярдной, он уснул еще до того, как его голова коснулась подушки. Открыв глаза, он несколько секунд растерянно моргал, вглядываясь в темноту. В щель между занавесками пробивался лунный свет, было прохладно, он подумал о том, чтобы прикрыть окно. В тот самый момент, когда его нога опустилась на коврик из шкуры пони, раздался странный шум.
Мягко ступая по доскам гикори, Игорь подобрался к двери, ведущей на винтовую лестницу, и прислушался. Тишина. Он замер, затаив дыхание. Что-то неуловимое пробудило в нем неосознанное чувство тревоги. Ни звука. Он продолжал стоять, вслушиваясь в тишину. Вдалеке заржала лошадь, было слышно, как колышутся ветки деревьев за окном.
