— О, я тебя умоляю! В альбоме выпускников тебя выбрали Самым красивым. Неужели тебе требуется ещё больше признания?
— Я требовательный.
Обув вьетнамки, я достаю из рюкзака свою сумку. Для поездки к бабушке мне не пришлось паковать много вещей. Получились только спортивная сумка и рюкзак. Вся моя жизнь могла бы уместиться на багажной полке. Дэниел вскакивает с кровати, намереваясь окончить своё повествование.
— Так что мы поцеловались, а её кожа была холодной как лёд. Я спросил её, не хочет ли она взять мою толстовку.
— Гадость какая, ту, грязную?
Он пожимает плечами и придерживает передо мной дверь.
— Она её не взяла. Сказала, что в комнате у неё есть шаль.
Дверь с громким треском захлопывается за нами. Мы с Дэниелом оборачиваемся в коридор, на другие номера. Тишина настолько зловещая, что у меня невольно напрягаются плечи.
— Э-э-э… — умолкает Дэниел, по всей видимости, чувствуя то же самое, а затем продолжает: — А потом она взяла меня за руку и повела по коридорам. Боже, такое ощущение, что мы шли несколько часов.
Когда мы оказываемся у лифта, Дэниел протягивает возле меня руку и несколько раз нажимает на кнопку вызова. Такими странными его истории оказываются редко, но в последнее время был просто наплыв отчаявшихся девиц. Тех, которые нуждались в нём, тогда как в действительности нуждающимся был он.
— И куда вы направились? — спрашиваю я. Двери лифта открываются, и мы заходим внутрь. Дэниел нажимает на кнопку вестибюля, а я смотрюсь в зеркало и приглаживаю свои непослушные пряди. Стоило взять резинку для волос — а что если я случайно встречу Элиаса?
— Мы никуда не направлялись, — говорит Дэниел, опираясь на блестящие золотые перила. — В том-то и дело — всю ночь мы просто шли и шли по коридорам.
— Утро, — поправляю я, но тут же извиняюсь, когда он бросает на меня взгляд типа «не корчь из себя всезнайку».
— Потом мы оказались у двери в её номер, и она спросила, не хочу ли я зайти.
— Всё, на этом можно остановиться, — предостерегаю я, поднимая палец. И я признательна, что в этот самый момент двери лифта открываются в вестибюле. Там туда-сюда слоняются гости, живые, болтают друг с другом. Зловещее ощущение, которое оставил после себя тринадцатый этаж, исчезает, и меня вновь поражает великолепие отеля «Руби». Мы с Дэниелом двигаемся к переполненному ресторану, и брат машет рукой, когда видит нашего отца, уже ждущего нас за столиком.
— Будь спокойна, — говорит мне мой братец, когда мы усаживаемся рядом с папой. — Ничего не было. Я знаю, как набивают себе цену.
