— Они все делают правильно, — сообщил я Мейеру. — Ставят ее на попа под таким углом, чтоб колеса пришлись прямо на берег.
— Ура! — пробормотал он.
— Надо было правильно закрепить тросы, расположить колеса, чтобы поднять и вытащить ее одним махом.
— Замечательно.
— Обычно ты с удовольствием наблюдаешь за хорошей работой, Мейер.
— А эта мне не нравится, ни в одной детали.
Мне она тоже не нравилась, хотя, может быть, по другим причинам. Грузовик подался вперед, быстро, мягко и ловко вытащил «мисс Агнес», затем свернул от нас в сторону, съехал на обочину. Ожидавшим автомобилям и грузовикам разрешили проезжать.
Хайзер провел много времени за осмотром старушки «мисс Агнес». Наш автомобиль раскалился, как печка. Мы обливались потом.
Наконец полисмены вернулись и сели. Я осведомился насчет повреждений. Никто не ответил. Свернув, седан проехал мимо «мисс Агнес». Борта ее были немного помяты, через ветровое стекло и капот тянулись ярко-зеленые плети водорослей. Я с радостью заметил, что какой-то истинный спортсмен ставит запасную шину. Было бы больно видеть мой «роллс» ковыляющим на одном ободе.
Мы не могли получить ответов, пока к нам не обратятся с вопросами. Затем последуют извинения, улыбки, рукопожатия.
Может быть.
Вскоре после полудня толстый полисмен постарше принес мне холодный жирный чизбургер в вощеной бумаге и картонный стаканчик с тепловатым кофе, в котором уже были сливки и чересчур много сахара.
— Почему такая задержка? — спросил я. — Что происходит?
— Отвали, приятель, — буркнул он, вышел и запер за собой дверь.
Комнатка была маленькой, с прочным, привинченным к полу столом, с прочными, привинченными к оштукатуренным стенам скамейками, с лампой в сетке на потолке и единственным загороженным решеткой окном. Окно находилось на втором этаже здания в мавританском стиле. Выходило оно через узкий двор на другое крыло дугообразного корпуса. Пол в комнатке был выложен кафелем в коричневую и зеленую крапинку. Стены желтовато-коричневые. Я открыл пустой ящик крепкого стола, обнаружил в нем кучу сигаретных окурков и сожженных спичек. Вдали слышался шум дорожного движения, где-то, видимо по радио, орала рок-звезда, раздавались птичьи голоса. Было слишком жарко. Закатав в рубашку башмаки, я изготовил импровизированную подушку, растянулся на скамейке и вздремнул.
— Пошли, — сказал помощник шерифа в стальных очках.
Я потянулся, зевнул, размял плечи, надевая рубашку и обуваясь, затем спросил:
