И она побежала к своему шурину Касиму, который жил совсем близко по соседству, и попросила его жену ненадолго одолжить ей меру. Невестка уточнила, какая мера понадобилась жене Али-Бабы – большая или маленькая. Жена Али-Бабы попросила маленькую. Жена Касима предложила ей подождать, пока она принесет ей меру, и отправилась за ней. Поскольку она знала бедность Али-Бабы, ей было любопытно узнать, какое же зерно потребовалось измерить его жене, и она искусно натерла нутряным салом дно меры. После этого женщина передала меру свояченице, попросив извинения, что заставила так долго ждать, объяснив свое отсутствие тем, что пришлось искать малую меру.
Жена Али-Бабы вернулась домой, заполнила меру золотом и высыпала его в угол. Снова и снова повторяла она это действие и была очень довольна тем, что число мер оказалось столь велико. Потом пошла звать мужа, который к тому времени уже почти закончил рыть яму. Пока Али-Баба закапывал золото, его жена, чтобы показать свою обязательность и усердие невестке, понесла меру обратно, но не заметила, что золотая монетка приклеилась к дну меры.
– Сестра, – сказала она, возвращая меру, – видишь, я не задержала меру надолго. Я признательна тебе и возвращаю меру с благодарностью.
Не успела жена Али-Бабы уйти, как жена Касима обследовала донышко меры и несказанно удивилась, обнаружив там приклеившуюся золотую монетку. Зависть немедленно заполнила все ее существо. «Как! – воскликнула она. – У Али-Бабы столько золота, что приходится измерять его мерой? Откуда у него такое богатство?»
Касим, ее муж, был в своей конторе, и, когда пришел домой, жена сказала ему:
– Касим, я знаю, что ты считаешь себя богатым, но Али-Баба бесконечно богаче тебя. Он не считает свои деньги, ему приходится их мерить.
Касим попросил жену не говорить загадками, и она объяснила ему свои слова, поведав мужу, как благодаря своей хитрости ей удалось выведать правду. И показала ему монетку, которая была так стара, что нельзя было и определить, при каком правителе ее отчеканили.
Касим, который после женитьбы на богатой вдове никогда не общался с Али-Бабой по-братски, а всегда лишь выказывал ему презрение и пренебрежение, и теперь, вместо того чтобы обрадоваться, ощутил лишь зависть к благополучию своего брата.
В ту ночь он не смог уснуть и пошел к нему утром еще до восхода.
– Эх, Али-Баба, – сказал он ему, – ты меня удивляешь. Притворяешься жалким бедняком, а сам, чтобы посчитать свое золото, пользуешься мерой. Вот что нашла моя жена на дне той меры, которую вы вчера одолжили у нас.
