есть использовать их раньше, чем через трое суток, а то и после капитального ремонта, невозможно.
Пять были на последнем издыхании и выдержат ли еще один сеанс - неизвестно. Впрочем, из последнего
материала вряд ли получится что-нибудь путное, так что и заморачиваться нечего. Списать в отходы, да
и все дела.
- А не тяпнуть ли нам... чё-нть освежающего? - предложил старший наряда десантников, капрал
Марк, позывной Оглоух, устало рухнув в кресло рядом с вымотанным доктором.
Наряд, разложив последние тела по лепесткам Ромашки, тоже стремился, если не принять
горизонталь (пузырек на середину), то хотя бы перпендикуляр. Все с усталым интересом созерцали юное
обнаженное тело девушки-аристократки, которую специально положили так, чтобы видеть из этого угла
зала. Причем никаких “слюней до полу”, “восставших жезлов”, “навостренных копий любви” и прочих
“благородных стремлений”. Все были настолько обессилены, что способны были только созерцать. А
созерцать хотелось только приятное.
Примерно через час времени и семь “самых последних и больше ни-ни” стаканчиков. Наряд
оттащил в регкамеры двух женщин и одного парня. Потом через два стаканчика еще одну женщину. Все,
как ожидалось, застряли на первом слое, в то время как предмет всеобщего созерцания, уже заканчивал
получать знания аж из третьего. Такая скорость внедрения впечатляла.
- Сприм четв н-н-н втнет? - пробормотал Марк-Оглоух.
- Шо-о-о-а-а? - отыскав разбегающимися глазами состаканника доброжелательно переспросил
Штефан. - Смри! - ткнул пальцем в направлении экранчика с отображением текущего состояния внедрения
капрал. К сожалению проектор объемных проекций отчетов над центром Ромашки, которые можно видеть из
любой точки зала, не работал. Поэтому для детального контроля требовалось подходить к каждому и
присматриваться к маленькому, плоскому экранчику. - Смори! - повторил капрал. - Девшка-а...э-э-э...
на третий круг пшла. А на че-вертый не птянет. Не-по-тя-нет. Сприм?
- Сприм, - согласно кивнул доктор, который так и не понял о чем речь, но согласился,
поскольку на подобной стадии дружеских посиделок привык отвечать утвердительно на вечный вопрос: “Ты
меня уважаешь?”.
Тут измученная Ромашка выдала надоедливый сигнал о сбое в системе у одной из женщин. Доку
пришлось встать и противоторпедным зигзагом подойти к ее ложу. На экране отчета мигал красный
