Она обняла голову лошади, наслаждаясь ее теплым дыханием, силой, которой было наполнено мускулистое тело. В памяти всплыл Сомертон – такой же черный, ухоженный и полный силы, которая может быть использована для добрых и злых дел, и так же, как и этот конь, застоявшийся в клетке цивилизации.
– Мистер Маркем? – Голос мисс Динглби был громким и резким.
Луиза еще раз погладила голову лошади и повернулась к ней:
– Мисс Динглби, спасибо, что пришли.
Руки гувернантки были сложены на груди и казались стальными лентами, а физиономия была даже мрачнее, чем у Сомертона.
– Какого черта вы здесь делаете, мистер Маркем? Здесь не место для вас. И тем более сегодня, когда я специально вас проинструктировала.
– У меня есть сообщение. Очень важное. Я… – Луиза покосилась в сторону двери и понизила голос: – Я узнала кое-что…
– О чем речь?
Луиза взяла гувернантку за рукав. Очевидно, женщине еще предстояло переодеться для бала. На ней было простое шерстяное платье с длинными рукавами. Луиза потянула ее в тень и прошептала:
– Я узнала, кто предатель.
Мышцы лица мисс Динглби странно дернулись. В тусклом свете фонарей, свисавших с потолка конюшни, ее физиономия приобрела почти демоническое выражение: нахмуренные брови, прищуренные глаза, сжатые губы.
– Что вы сделали?
– Я узнала, кто предатель. Это Ганс.
Мисс Динглби высвободила руку и взялась за дверцу стойла. Лошадь повернула голову, ожидая угощения.
– Девочка, ты уверена?
– Да. Я была в Гайд-парке, наблюдала за домом…
– Что ты делала?
– У меня не было другого выхода. Я должна была лично убедиться, что Эмили в безопасности.
– Глупая девчонка! Ты могла все испортить! Тебе же сказали…
– Мне плевать, что вы сказали! Я…
– Ради всего святого, говори тише.
Луиза замолчала и через мгновение заговорила спокойнее:
– За нее отвечаю я. За нее и за свой народ. И не могу больше стоять в стороне, позволяя вам с Олимпией что-то делать, не ставя меня в известность и не спрашивая согласия. Да, я пришла в Гайд-парк, чтобы наблюдать за домом. И видела двух человек, тоже ведших наблюдение, и третьего, вышедшего из дома. Третьим был Ганс. Они говорили по-немецки. Речь шла о музыкантах.
Мисс Динглби что-то пробормотала. Она повернулась к лошади и погладила ее.
– Кто-нибудь из них тебя видел? – наконец спросила она.
– Нет, уверена, что нет.
– Даже если видели, ты об этом не узнаешь. – Она вздохнула и покосилась на Луизу: – Спасибо за информацию. Я немедленно все сообщу Олимпии, и мы решим, как быть дальше.
