Луиза едва могла дышать. Грудь стиснули щупальца страха. Она повернула голову в сторону, так что могла видеть заговорщиков только краем глаза, и попыталась успокоиться.
Ганс! Нет, этого не может быть. Он просто встречался с Олимпией. Они вместе готовили ловушку для заговорщиков.
Вот и все.
Проблема в том, что Ганс знал всего несколько слов по-английски.
Ну и что? Они приехали уже давно, так что он вполне мог научиться говорить на этом языке. Иначе невозможно жить в чужой стране, ведь так? Ганс достаточно умен, и если поставил перед собой задачу выучить язык, то, несомненно, выполнил ее.
Слова в путеводители расплывались перед глазами Луизы. Проснувшийся человек теперь шел к Гансу и его спутнику.
Мимо проехал велосипедист, за ним еще один. Они перекликались между собой.
Луиза встала, еще раз заглянула в путеводитель и принялась оглядываться то в одну сторону, то в другую. Она делала вид, что ищет Марбл-Арч – триумфальную арку, сооруженную в 1828 году в качестве главного въезда в Букингемский дворец и впоследствии перенесенную в северо-восточную часть Гайд-парка. Книга дрожала в ее руках.
Успокойся, сказала она себе. Это Ганс.
Она решительно направилась в северном направлении, не сходя с усыпанной гравием дорожки. Так она пройдет за спинами троих мужчин. Она шла по самому краю и уже слышала негромкие мужские голоса.
Шаг, еще один, и еще. Голоса стали громче, но разобрать слова было невозможно. Мужчины говорили тихо, слишком тихо для обычной беседы. Английский или немецкий? Трудно сказать. Звуки были низкими, гортанными, но так звучит и английский язык, особенно когда люди говорят шепотом. Английский Ганса – если, конечно, он выучил язык – должен иметь сильный немецкий акцент, разве нет?
Шаг, еще один. Теперь Луиза была прямо за спинами мужчин. Ближе она подойти не сможет. Она напрягла слух, стараясь разобрать слова.
Пожалуйста, пусть это будет английский язык!
До нее донеслось только одно слово – Musiker[1].
Луизе потребовалось время, чтобы отыскать задний вход в дом Олимпии. Во-первых, аллея, куда выходили задние выходы из особняков, была узкой и темной и с каждой минутой становилась еще темнее из-за быстро сгущающихся сумерек, подкрашенных дымом и копотью.
Во-вторых, она никогда его не видела. По правде говоря, она даже не знала номер дома. Раньше, когда приезжала к дяде, ей незачем было думать о номере дома и расположении заднего входа. Кучер подвозил ее к парадному, а лакей помогал выйти из кареты и провожал в дом со всеми церемониями, соответствующими ее королевскому статусу. Только когда они приехали в октябре, все было не так, но даже тогда их вели мисс Динглби и Ганс.
