.
Тем более что они остановились перед дверью, которая явно вела в спальню.
Лотти сделала шаг вперед, взялась за бронзовую ручку, легко открыла дверь и вошла в комнату.
Стены и потолок были окрашены в белый цвет. Свет заливал комнату через простые окна, освещая единственную картину, висевшую, как водится, над старинным камином.
С официального портрета на Роба смотрела Лотти Роузмаунт в полный рост. От неожиданности он даже попятился, пораженный. Понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. И только сейчас он заметил, что Лотти пошла дальше и заговорила с высоким худым мужчиной, который показался ему смутно знакомым, тот стоял рядом с длинным столом, накрытым белоснежной скатертью.
Он с трудом понимал, что видит на самом деле. Так далеко это от того, что он ожидал.
Вместо хаотичного шума, запахов пекарни и неразберихи, которыми его встретила кондитерская, в комнате на третьем этаже царило спокойствие, ее заливал тихий солнечный свет.
Совсем другой мир. Оазис. Совершенно неожиданно.
Студия явно была лофтом. Потолок в одном из углов скошен, половина крыши состоит из стеклянных панелей, которые и позволяли свету заливать середину комнаты. В противоположной стене две широкие панели от пола до потолка представляли собой двери в патио. На маленьком стульчике, держа в руках большую белую чашку, сидела его маменька в шелковом кимоно с уже уложенными волосами. Перед ней на китайском фарфоровом блюде лежали шоколадные пирожные и датское печенье, которые, он знал, она обожала. Рядом стояла открытая коробка с носовыми платками.
– Дорогой! А вот и ты, наконец! Какое чудесное утро. Подойди и посмотри, какой чудесный вид. Правда, божественный?
Роб расправил плечи и, кивнув Лотти и Йену, которые полностью погрузились в созерцание фотографий на компьютере, вышел на узкую террасу на крыше.
Он прижался губами к волосам матери и взялся за спинку ее стула:
– Как ты сегодня, мам? Тебе лучше?
– Намного. Остался только насморк. А как я выспалась! Надеюсь, сегодня в галерее мне не захочется спать, когда прибудет славная британская публика. Так стыдно, что я не продержалась вчера весь вечер.
Он положил подбородок ей на плечо, чтобы оба видели одинаковую панораму на лондонский небосвод над Темзой.
У него перехватило дыхание.
Все гостиницы Бересфордов славятся видами на Лондон, но это! На крошечной террасе он вспомнил дом, в котором вырос его отец. Окна с красными геранями. Изящные кованые ограды. Черепичная крыша, на которой возвышалась каминная труба. Шпили церквей. И легкий отзвук оживленных улочек, такой же, как сейчас. Красные автобусы, черные такси. Полный комплект.
