Динамик, свинка и молодцы-перчатки весело хохочут. Коля и курсанты довольно улыбаются. Молекула обмахивает цветком уголки губ. Народ ждет.
— Авангард! — летит увлеченный голос от шара. — Крепеж сделан! Подводка готова! Сейчас балласт подберем! Как думаешь, противовесные блины со столбов сгодятся?
— Сгодятся, — отвечает Авангардий. — И верхние поменьше берите… Да, Лука, ты прав. Лжеполеты на этом сладком топливе бывали, и не раз. Но сейчас не оно управляет нашими действиями.
— Интеесно, что же? — покачивается на ящиках Волохонский. — Яньше, значит, пили и хотели взлететь, а тепей, может быть, что-нибудь не то съели?
— Капитан Лука, — грозит пальцем Молекула, — должен заметить, что негоже вам покривывать душою. Ваше участие в соревновании также напрямую связано с тем же стимулирующим вас и вашу команду горюче-смазочным материалом. Так что, господа, будьте взаимно вежливы. Хотите вы того, или нет, но, — он скачками сводит зрачки к носу, — в нашем Подпарусном свинстве вы все равны.
Поддирижирывая сам себе гвоздикой, окуклившись и наклонившись вперед и вбок, Виктор Вильямович быстро напевает, подхрюкивая:
— Ты свинья, и я свинья — все мы братья-швайны… А в самом деле, брат Авангардий, — переходит он на протяжную прозу, — ответьте нам, что привело вас, такую неординарную, утонченную и глубокую натуру, сюда, в этот отстойник человеческих судеб? Ну, расскажите… Ведь зло, как говорят, людей переживает, добро же погребают вместе с ними.
Подмигнув Авангардию увеличившимся на миг ухом и дав глобусу ломаной рукой поджаристого шлепка, Молекула ставит взволновавшийся шар на оплетенный поручень кресла.
Выпрямившийся на пластмассовом седалище Авангардий поднимает незнакомый себе взгляд на текучее за мансардными окнами-дырами Парусов вечереющее небо.
— Вам-то уж, надеюсь, это объяснять не надо, — говорит он. — И так блевать хочется.
Молекула сочувственно шевелится в ракушке.
— Что ж, мой болезный друг… Жизнь, если ей тесны оковы мира, всегда себя освободить сумеет, — Виктор Вильямович выстреливает руку хамелеоновым языком, дергает Александру за хвост и, выслушав писк, заключает — Рецепт: поклончик и два пальца в рот.
— Нет, Молекула, — отрывает взгляд от появившихся в «окнах» звездных искорок Авангардий. — Благодарю тебя за совет, но я не хочу больше пользоваться этими земными радостями. Что-то меня всего и очень сильно тянет и от земного, и от повязанного с ним небесного, и от оглядки на себя. Иной путь. Иная плоскость.
