— До свидания, Андрей Владимирович.
Они расстались. Корабельников направился к набережной, а Мещерский остался на месте. По-видимому, он знал другой, ему одному известный маршрут.
Смеркалось… Приглушенно доносился церковный звон. На пустыре подростки играли в лапту. На лавочке у забора сидел лохматый дядька, качал мальчонку на носке вытянутой ноги. Время от времени он высоко подкидывал маленького седока. Ребенок испуганно вскрикивал, валился то на один, то на другой бок, но цепко держался ручонками и заливался счастливым смехом.
Как ни был Корабельников занят своими мыслями, он невольно улыбнулся, глядя на эту мирную сцену.
2
Вечером Баженов, Корабельников и Устюжаев по одному пришли к Якубовскому домой.
— Он назвался Петровым, — рассказывал Корабельников о своей встрече с белогвардейцем. — В нем действительно чувствуется офицер из привилегированной гвардейской части. Возможно, он семеновец. Ярый монархист, о царе говорил с восторженной преданностью… Лет ему двадцать пять, двадцать шесть. Хлыщеват, не глуп, осторожен, хитер. О своей организации ничего не сообщил, своего адреса не назвал. Дал мне вот эту половинку визитной карточки и велел дожидаться гостя. Тому, кто мне покажет вторую половинку, должен беспрекословно подчиниться. Велел сидеть дома и ждать. Во мне не усомнился, принял за своего. Так мне кажется…. Не совсем понимаю, для чего он отобрал у меня наган.
— Думаю, что главным образом для того, чтобы на всякий случай обезопасить себя, — сказал Якубовский. — А возможно, чтобы проверить номер оружия. Вовсе не исключено, что номера оружия служат у них своеобразным дополнительным паролем. Хорошо, что у тебя был наган «нашего» корнета.
Поправив фитиль в лампе, Глеб Илларионович повернулся к Устюжаеву:
— А у тебя как сложились дела?
— Как будто неплохо, — доложил Устюжаев. — Наблюдательный пункт на вокзале выбрал удачный. Все видел, что вокруг Володи творилось. Белогвардейца рассмотрел отлично. Володя его описал точно, повторять не стоит. Офицер был один, без сообщников. Я видел, как он покинул вокзал. Некоторое время стоял у склада, потом снова вынырнул и пошел по набережной. Как вы велели, Глеб Илларионович, наблюдение после этого я за ним прекратил. Хоть и жаль мне его было выпускать из виду.
— Правильно сделал, — сказал Якубовский. — Он мог бы обнаружить слежку, и все наши усилия пропали бы даром. Я был уверен, что Володя не подкачает. Все у тебя?
— Нет, кое-что еще добавлю, — продолжал Устюжаев. — Стал я слоняться по привокзальной площади — дожидался Володю, чтобы удостовериться, что все у него закончилось благополучно. И представьте себе, в районе Смоленской площади заметил этого самого офицера. Дошли мы вместе с ним до Серебряного переулка. Здесь он юркнул во двор номер девять…
