Французский капитан явно не дурак. Он видел, что «Отчаянный» оттягивает поворот до последнего, и упредил его. Он повернулся одновременно с ним. Вследствие этого он очень мало потерял при повороте, и уже успел это наверстать. Да, он опасный противник. Это один из самых талантливых капитанов во французском флоте. Было несколько капитанов, отличившихся за время прошлой кампании, правда, вследствие превосходящей мощи британского флота к концу войны почти все они оказались в плену, но Амьенский мир освободил их.
Хорнблауэр отвернулся от Буша и Провса. Он попытался пройти по круто накренившейся палубе и подумать, что из этого вытекает. Ситуация опасная, опаснее некуда. Ветер и волны неуклонно приближают «Отчаянного» к «Луаре». Как раз тогда, когда Хорнблауэр попытался пройтись по палубе, он почувствовал, как корабль необычно вздрогнул — это была «бродячая волна», возникающая в результате необычной комбинации ветра и волн, и она ударяла в борт «Отчаянного», как таран. «Бродячая волна» набегала каждые несколько секунд, снижая скорость «Отчаянного» и снося его по ветру. Такие же волны набегали и на «Луару», но, при ее размерах, не так на нее влияли. Вместе с другими силами природы они неуклонно уменьшали разрыв между двумя судами.
Предположим, он решится на ближний бой. Нет, об этом он уже думал. У него хороший корабль и вышколенная команда, но при таком ветре эти преимущества практически сведутся на нет тем, что «Луара» обеспечит более устойчивую опору для орудий. У «Луары» в два раза больше пушек и в два раза более тяжелые ядра. Это неразумный риск. На мгновение Хорнблауэр представил себя занесенным в будущую историю. Он может прославиться как первый британский капитан, павший жертвой французов в нынешней войне. Вот так слава! Несмотря на холодный ветер, к щекам его прилила горячая кровь: он представил себе бой. Ужасы являлись длинной чередой, как короли в «Макбете». Он подумал о смерти. Он подумал о плене — это он уже испытал в Испании и лишь чудом вырвался на свободу. Прошлая война длилась десять лет — эта может продлиться столько же. Десять лет в тюрьме! Десять лет другие офицеры будут добывать себе славу и отличия, богатеть на призовых деньгах, он же будет гнить в тюрьме, постепенно превращаясь в дряхлого безумца, забытый всеми, даже Марией. Он предпочел бы умереть, как предпочел бы смерть увечью. По крайней мере (жестоко заметил он про себя) так он думает сейчас. Возможно, встань он перед выбором, он начал бы цепляться за жизнь — умирать он не хотел. Он пытался внушить себе, что не боится смерти, что ему просто жаль упустить все интересное и приятное, возможно, ожидающее его в жизни. И тут же запрезирал себя, зная, что просто не хочет видеть жестокую истину — он боится.
