Синие мундиры, белые штаны — это французские солдаты выстроились на шканцах фрегата. Хорнблауэр в подзорную трубу различил блеск примкнутых штыков, сверкающую медь музыкальных инструментов. Корабли быстро сходились — фрегат нес больше парусов и шел быстрее шлюпа. Ближе и ближе. «Отчаянный» — корабль-гость, ему и начинать приветствие. Хорнблауэр опустил подзорную трубу.
— Давайте, — сказал он.
— Барабан! — скомандовал Буш. Барабанщик выбил долгую дробь.
— Ружья на кар-р-раул! — приказал сержант, потом тише: — Раз. Два. Три!
Сержант поднял короткую пику, пехотинцы взяли ружья на караул тем красивым движением, которое дается долгой муштрой. Протяжно и мучительно засвистели дудки. Хорнблауэр снял треуголку и прижал ее к груди — поднести пальцы к полям шляпы не соответствовало бы случаю. Теперь он видел капитана на шканцах фрегата — рослый мужчина, тот на французский манер держал шляпу над головой. На груди его сверкала звезда — видимо, недавно введенный Бонапартом орден Почетного Легиона. Хорнблауэр вернулся к действительности — он начал приветствия, ему и первым прекращать. Он скомандовал Бушу.
— Барабан! — приказал Буш, и дробь прекратилась. Тут же смолкли дудки боцманматов, немного не одновременно, не так, как хотелось бы Хорнблауэру. На шканцах фрегата кто-то — тамбур-мажор, наверное — поднял длинную палку с бронзовыми колокольчиками и резко ее опустил. Тут же загремела полдюжина барабанов — военный марш, невразумительное смешение звуков, которое Хорнблауэр никогда не понимал. Жезл тамбур-мажора ритмично вздымался и падал. Наконец музыка смолкла. Хорнблауэр надел шляпу, французский капитан тоже.
— Ружья на плечо-о-о! — прокричал сержант.
— Разойдись! — скомандовал Буш, потом не так громко:
— Тихо! Молчать!
Возбужденные матросы могли по команде «разойдись» начать болтовню — они тоже ни разу в жизни не проходили близко от французского судна, не обменявшись бортовыми залпами. Но Буш твердо вознамерился убедить французов что команда «Отчаянного» сплошь состоит из стоиков. Вайз тростью приводил приказ в действие, и матросы разошлись дисциплинированно — порядок нарушил лишь один короткий вскрик, когда трость обрушилась на чью-то спину.
— Это и впрямь «Луара», сэр, — сказал Буш. Отчетливо видно было название, выписанное изящными золотыми буквами на украшенной орнаментом корме фрегата. Хорнблауэр вспомнил, что Буш по-прежнему не ведает, откуда оно ему известно. Приятно прослыть всезнающим, пусть даже необоснованно.
