-- Не без меня.
Симралин вздохнула:
-- Я думала, ты обещала не доставлять нам хлопот.
-- Мне плевать, что я говорила. Я иду.
-- Боюсь, что нет, Анжела.
Она протянула руку, надавила своими пальцами на участке обнаженной шеи у
основания черепа и удерживала их на месте. Глаза Анжелы на мгновение дрогнули и
закрылись.
Симралин встала:
-- Она без сознания. Я дам ее кое-что через некоторое время, что удержит ее в
этом состоянии. Упрямая, не так ли? Решительная. Не удивительно, что она до сих пор
жива.- Она махнула головой Кирисину.- Забери посох из ее рук. Будь нежным.
Вместе они сделали носилки, используя посох и один из плащей, связав рукава и
обвязав свободные концы в виде колыбели. Затем они поместили Анжелу внутрь,
накинули свои рюкзаки и подняли носилки. Кирисину показалось, будто Анжела весила
триста фунтов.
-- Не волнуйся,- проворчала Симралин с другого конца посоха.- Мы будем
останавливаться и отдыхать на всем пути. Просто дай знать, если будет слишком
тяжело.
Уже было слишком тяжело, подумал Кирисин. Но он этого не сказал. Он лишь
кивнул. Он сделает все, что нужно, чтобы спустить Анжелу с горы. Она бы сделала то же
самое для них.
Она бы отдала свою жизнь.
Полчаса спустя они были уже снаружи пещер и прокладывали свой путь через
ледяные поля к снежной линии и лугам, которые лежали внизу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Почти четыре часа потребовалось Кирисину и Симралин, чтобы с частыми
остановками перенести Анжелу Перес вниз по склону Сирринг Райз до лугов, где они
оставили воздушный шар. Им пришлось удлинить свой путь, чтобы обойти
сильнопересеченную местность. К тому времени, когда они достигли края ледовых
полей и сошли с ледника на видимую землю, была уже середина утра. Когда они
подошли к шару, солнце стояло прямо над головой и приближался полдень.
День начался ясным и ярким, но с течением времени воздух затуманился, а по
небу начали прибывать облака. За горами формировалась буря, и им нужно было
отбыть до того, как она начнется, или они еще на одну ночь будут в ловушке. Симралин
настаивала, чтобы Кирисин продолжал двигаться, даже после того, как он сказал ей, что
не может уже дальше идти. Он поражался себе, отринув любые мысли о собственном
неудобстве и откликаясь на уговоры своей сестры, а также на чувство долга перед
раненным Рыцарем Слова.
Если бы здесь была Эриша, утешал он себя, она бы наверняка сказала ему, что
