– Однако, – отвечал Юрий Михайлович Лотман, – знание структуры коринфского мрамора вовсе не мешает наслаждаться видом статуи.
Кафедру не тронули, но накрыли на всякий случай сеткой для пчел.
Я беспрепятственно написала диплом о влиянии плана выражения на план содержания в поэтическом слове, а проще говоря, о семантическом сближении рифмующихся слов, обусловленном продуктивными кинетическими моделями разового словообразования в имманентном контексте стихотворения. В целом диплом был посвящен поэзии Андрея Вознесенского.
От всего этого карточного азарта осталось одно только слово «дефиниция», важно всплывающее время от времени в памяти.
Сначала Зару Григорьевну Минц, а потом, очень скоро, и Юрия Михайловича Лотмана хоронили, по завещанию, в полной тишине. По всему маленькому Тарту стояли в почетном карауле тысячи студентов в фуражечках и ученые, съехавшиеся со всего мира.
Была и Валя Грыжина с шестью детьми, сданными двадцать шесть лет назад в псковский детприемник. Все они пошли по стопам матери в том смысле, что учились теперь на филфаке.
Прибыл из Германии и бывший студент Альтшуллер, пострадавший когда-то от перочинного ножичка и немецкого языка, и привез всем в подарок свой роман-бестселлер «Свободы колючая нить», переведенный на восемнадцать языков.
Мою подругу Наташу из военного городка прислал в Тарту трудовой коллектив, где ее ценили и уважали. Наташа работала мастером на мясомолочном комбинате, но не забывала литературу. Она плакала, глотала слова, потом успокоилась и говорила: «Ничего. Все пройдет, как с белых яблонь… вишня!» – «Наташа, а почему вишня?» – «Так ведь это метафора. Разве ты забыла?»
Только Надя Розмарин, скрываясь от голубей, так ничего и не узнала о несчастье. Да еще ничего не узнал Степанов, опохмелившись несколько лет назад по ошибке соляной кислотой. После университета его распределили в поселковую школу, где не было ни одного мужчины, которому он мог бы открыться в своей страсти. Его же собственная мужская стать неудержимо влекла к нему женщин. Учительница химии пробралась к нему однажды ночью и попыталась овладеть им, сонным, силой. «Убирайтесь, – закричал Степанов, – вы настоящий подонок!» Он оделся, ворвался в школу, взломал шкафчик в химическом кабинете и схватил роковую склянку…
