— Собачья жизнь! — вздохнул Мендоса. — Не так ли, дон Баррехо?
— Сравнима с каторжной, — ответил гасконец.
— Тогда оставайтесь здесь, — нетерпеливо бросил им буканьер, — и заканчивайте свой ужин с килограммом-другим испанского свинца.
— О, нет, сеньор, — сказал Мендоса. — Я никогда не оставлю своего хозяина.
— И я тоже, — добавил гасконец. — Моя драгинасса слишком нужна в этот момент господину графу.
— Тогда шевелитесь, — распорядился буканьер. — Вы полагаете, что я не дам вам заснуть до самой фактории, но если ваш хозяин не жалуется, у вас нет никакого права на сетования.
— Готов пробежать хоть тысячу миль одним махом, без отдыха, — сказал дон Баррехо. — Не из картона же сделан гасконец!
Буттафуоко некоторое время прислушивался, покачивая головой, потом повернулся к графу и сказал:
— Если и не сами испанцы подходят, то к нам приближаются их собаки. В путь, сеньоры, и без болтовни.
Наступила еще одна ночь, и хотя в продолжение сорока восьми часов они только и делали, что убегали, все беспрекословно двинулись по темному лесу, время от времени проходя вдоль обширных прудов, в тинистых водах которых подавали голоса кайманы.
Вдалеке, в направлении саванны, продолжали гавкать и выть собаки.
То ли они вели полусотни по тропе, то ли начали самостоятельную охоту. Пожалуй, верным было последнее, потому что невероятным выглядело предположение, что испанцы осмелятся пройти через зыбучие пески ночью.
Буттафуоко время от времени задерживался, прислушивался и снова бодро пускался в путь. Кажется, его что-то беспокоило.
— Ну, а теперь чего вы боитесь? — неожиданно спросил его граф, шедший поблизости.
— Не знаю, — уклончиво ответил буканьер. — Скажу вам одно: очень внимательно следите за местностью.
— Далеко еще?
— Не думаю. Я не знаю эти леса. Впрочем, считаю, что мы на верном пути. Не очень мне нравится наше отклонение к западу. Если бы я знал, где находятся полусотни, я бы не так беспокоился. Ладно! Увидим, а защититься мы сумеем!
Они снова вступили на скверные болотистые земли, где в изобилии росли красные кувшинки, желтые лотосы, бирюзовые понтидейры и тростники, образовывавшие огромные перистые пучки, а поэтому очень быстро продвигаться беглецы не могли, несмотря на все свое желание.
И тем не менее, хотя отдаленный лай собак не прекращался, казалось, что никакая опасность четверке не угрожает.
Они шли уже довольно долго сквозь тростники, когда буканьер резко остановился и отрывисто бросил:
