Тем временем полусотни, решившие положить конец этому сражению, в ходе которого они уже понесли серьезные потери, по-прежнему приближались и окружали заросли.
— Что скажете, Буттафуоко? — спросил наконец сеньор ди Вентимилья. — Как наши дела?
— Что вы хотите услышать, господин граф? — ответил буканьер. — Я поражен. Никогда в жизни не встречал более отважных людей. Эти солдаты изумительны! На их месте я бы давно удрал!
— А они тем временем не перестают удивлять нас, — сказал Мендоса.
— Этого я жду, — ответил буканьер, — и даже боюсь. Такая настойчивость наводит на размышления.
— Чего вы боитесь, Буттафуоко? — спросил сеньор ди Вентимилья.
— Не знаю, и это меня беспокоит.
— Клянусь всеми акулами Бискайского залива! — чертыхнулся гасконец. — Дело начинает принимать запутанный оборот.
— Но вы же гасконец, а потому вмиг распутаете его, — съязвил Мендоса.
— Под нами собаки.
— Волки для гасконцев опаснее.
— Замолчите и продолжайте стрелять, — оборвал их буканьер. — Подначками бой не выиграешь.
— Ха! И это он называет боем! — пробурчал Мендоса. — Я назвал бы эту перестрелку ничтожной стычкой!
Четыре выстрела прогремели один за другим, обратив в бегство полдюжины испанцев; остальные, однако, остались в зарослях высокой травы и продолжали отважно приближаться к лесу; некоторые уже добрались до опушки.
— Адское отродье! — Буттафуоко отбросил свою шляпу. — Теперь мы их не остановим.
— Испанцев?
— Если они пойдут сквозь заросли, ничей глаз не сможет рассмотреть их, и ни одна пуля в них не попадет. Что они намерены делать? Изжарить нас? — Он обернулся к гасконцу, который спустился на один из самых нижних суков. — Сеньор солдат, займитесь-ка сворой, воющей прямо под нами. У вас должно остаться не менее шестидесяти зарядов.
— Надеюсь, что их больше, — ответил гасконец, отличавшийся великолепным умением сохранять хладнокровие.
— Так как авангард оставил вас не у дел, перестреляйте этих чертовых мастифов.
— Предпочел бы уничтожать людей, — возразил Баррехо.
— Но они-то как раз представляют меньшую угрозу! Я же доверил вам более трудную задачу.
— Почетный пост, — рассмеялся Мендоса.
— Как-никак, — ответил гасконец. — Если эти твари опаснее людей, берусь сделать из них гигантскую яичницу.
Он поднял заряженную аркебузу и, хорошенько прицелившись, уложил самого большого пса, размозжив ему голову.
— Есть один! — сказал он. — Этот уже не будет кусать мои икры.
Пока гасконец управлялся с лаявшими во все горло вокруг дерева мастифами, которым не терпелось пронзить своими ужасными зубами плоть беглецов, Буттафуоко, граф и Мендоса не прекращали вести огонь, время от времени стреляя наобум по солдатам, скрывшимся уже в лесу. А героические солдаты старой Испании, не припадая к земле под этим непрекращающимся ружейным огнем, подвергавшим недюжинному испытанию их храбрость, не переставали приближаться; они были полны решимости добраться до огромного хлопкового дерева и схватиться в рукопашной. Учитывая их численность, они были уверены, что легко справятся с противником.
