— Доброго пути сыну Красного корсара!
Фрегат, уже освобожденный, двигался вдоль кормы галеона.
Два флага, графа ди Вентимилья и большой штандарт Испании, спускались трижды до верхней палубы надстроек, а потом столько же раз взмывали вверх; после этого суда расстались.
Фрегат возобновил свой путь на запад, тогда как галеон, вышедший из боя сильно поврежденным, взял курс на побережье Сан-Доминго, чтобы укрыться в каком-нибудь порту.
— Сто тысяч молний Бискайского залива! — возмутился гасконец, когда расстояние между кораблями достигло трехсот или четырехсот метров. — Это называется морским сражением!.. Столько стараний, а я даже не увидел дублона, который все еще должен мне этот счастливчик баск. Если бы я был на месте сеньора ди Вентимилья, то не оставил бы ни одного пиастра на этом несчастном фрегате. Двадцать мертвецов из-за какого-то жалкого секретаришки!.. Да он не стоит даже одной набивки табака!
Он обернулся к Мендосе, который — скупой не менее гасконца — пересчитывал дублоны, немедленно выданные ему графом, человеком слова, тогда как помощник капитана распределили тысячу пятьсот пиастров среди команды. Именно столько флибустьеры могли бы награбить на галеоне.
— Ого, приятель, — сказал гасконец, — вам, кажется, заплатили.
— Граф верен своему слову, — ответил Мендоса. — Это воистину золотое слово. Он говорит и сыпет золото!
— Мне никогда не нужны были очки!.. Гасконец с линзами! Это же смешно.
— Ну и?
— Вы, приятель, забыли тот дублон, на который мы поспорили в подвалах маркизы де Монтелимар. Что там было, аликанте или херес?
— Херес.
— Неужели баски менее благородны, чем гасконцы? Черт возьми! Это было аликанте!.. Уж в испанских-то винах я разбираюсь.
— Баски верны слову, — ответил, улыбнувшись, Мендоса. — Признаю свою ошибку, но пока что, дон Баррехо, вы не получите того дублона. Почему? А потому что мы спорили в одном погребке, значит, должны его пропить в другом. Дождетесь? Клянусь Бискайским заливом!
— Никогда не знавал более хитрого приятеля! — вскрикнул дон Баррехо. — Я думал, что гасконцы хитрее всех на земном шаре, а теперь вижу, что баски…
— Что такое? — рассмеялся Мендоса.
— Отъявленные канальи!
— Вы напрашиваетесь, дон Баррехо? Всем известно, что гасконцы — отчаянные дуэлянты и задиры.
— А баски?
— Упрямцы.
— Слово-то громкое, да оно ничего не значит, — сказал гасконец.
— Черт побери!.. Поясню: когда баск что-нибудь сказал, жив он или мертв, но так и будет.
— А-а… Понял!.. Значит, дублон мы пропьем.
