С собой пан всегда возил проверенных заплечников, особые инструменты, изготовленные флорентийскими мастерами, свое каменное, безжалостное сердце и черную, зияющую пустоту в том месте, где у человека должна быть душа.
За полтора месяца Зиновитский отправил на смерть несколько десятков человек, в некоторых казнях участвовал лично. Особенно его заводило, до сладостной дрожи в членах, наказание, когда человека разрубали пополам. Он и сам неоднократно выходил на эшафот, как на сцену, чтобы взять в руки огромный топор. О, как он умел это делать, какое дикое получал удовлетворение! Наказуемого, уложенного лицом вниз на козлы, Зиновитский расчленял хладнокровно, стараясь не попасть первым же ударом по позвоночнику. Кровь, кишки, каловые массы несчастных разлетались на несколько метров вокруг, забрызгивая с ног до головы разинувших рты наблюдателей. А сухие, кашляющие звуки, вырывавшиеся из глотки дознавателя, напоминали что-то звериное, что-то потустороннее, сатанинское, пробившееся из самых недр чудовищного ада; истеричные обрывки обличительных неразборчивых фраз походили на крики гиены и лай обезумевшей лисицы.
— Ну что у нас тут?
Зиновитский подошел к лежащей на дубовом столе девушке.
— Фьють!
Единым движением он задрал подол сарафана, оголив всю нижнюю часть дрожащего от бешеного страха тела.
— О-о, милочка вы моя! А ну-ка, ну-ка… — провел узкой бледной ладонью по промежности и резко просунул средний палец во влагалище. — Какая прелесть. Да мы девственница. О, пардон, уже нет…
Он слизнул с пальца капли крови. Постоял, запрокинув голову к каменному своду, задержал дыхание и резко, изменившимся тоном крикнул:
— Филипп!
— Да, месье! — отозвался человек в серой кожаной маске, полностью скрывавшей лицо.
— Как там у нас?
— Все готово, месье!
— Здоров ли наш каталонский козлик?
— О да, месье! — маска растянулась, приоткрыв ощеренную пасть.
— Чего же мы тянем?
— Наш каталонец готов поразить своим оружием любое отверстие. Для него уже не важно, кто перед ним. Он доведен до отчаянного буйства. Его плоть жаждет приключений.
Зиновитский гордился своими пыточниками, которых выписывал из просвещенной Европы.
— Итак?
— Ждем ваших указаний, месье Зиновитский.
— Итак. Мне нужен римский станок и наш маленький козлик с таким большим-большим…
Дознаватель проводил взглядом пыточника и повернулся к девушке, которая вращала круглыми, вытаращенными глазами и часто стучала зубами.
— Дура-девка! Радуйся, бревно смоленское! С тобой сегодня будут общаться люди, известные всей Европе. Мы тебя положим в станок, красиво прогнем твою угловатую спину, после этого твой зад будет выглядеть куда аппетитнее. А потом предложим тебя нашему козлику. И ты сразу обо всем нам расскажешь. Не зря же мы его так долго приучали к запаху твоей крови!
