В другое время Болен с интересом бы понаблюдал, как ведется подготовка к войне. Но сейчас ему было настолько тошно, что не хотелось смотреть даже под ноги, поэтому юноша то и дело обо что-нибудь спотыкался, пока, наконец, не врезался лбом в плечо пана Бонифация.
— Доброго вечера молодому пану! — поприветствовал пирожник Болена.
— Да-да, конечно. И вам доброго вечера, пан Бонифаций!
— Вы, я вижу, всерьез о чем-то задумались? Мягко говоря, вы не очень похожи на счастливого человека.
— Да, это так. Весь город знает. И вы, конечно, тоже. Чего тут говорить! О каком счастье может идти речь?
— Да, я слышал о ваших неприятностях. Никогда бы не подумал, что Алисия пойдет на такое, зная, как вы влюблены в Анжелу.
— Меня чем-то опоили, пан Бонифаций!
Болен не просто вдруг разоткровенничался с пирожником, ему хотелось кричать: «Пан Бонифаций, все кончено! Я лечу в смерть!»
— Послушайте, — пирожник глубоко вздохнул, — я, конечно, никудышный оратор и тем более, не философ. Я — бывший солдат. Но кое-что в жизни и я понял. Когда разрушено одно, разбито другое, что остается у человека? Только он сам — единственный источник света, способный озарить осколки. Невозможно оценить радость, если не было рокового часа. В сутках неслучайно есть ночь и день. Тьма нужна для того, чтобы утро вернуло красоту света. Если есть ночь и день, значит, человек идет. И до тех пор, пока он в движении, можно многое изменить. Хуже, когда человек засыпает не для того, чтобы его страсть набирала сил, а лишь от отчаяния. Тогда он перестает действовать. А спящего легко взять голыми руками. Поэтому встрепенитесь, отгоните сон и начните действовать. Я уверен, у вас все получится и сложится в самом лучшем виде.
— Я бы не назвал вас никудышным оратором.
— Я рад вам помочь, пан Новак!
— Через месяц должен состояться Божий суд, где меня наверняка изрубят на куски, как бешеную собаку.
— У вас есть целый месяц. Вам необходимо противопоставить сопернику что-то неожиданное и, возможно, даже остроумное.
— Вы шутите, пан Бонифаций!
— Я же сказал, что я бывший солдат. Если я говорю, значит, выход есть.
— Спасибо. «Что-то противопоставить…», — Болен глухо передразнил собеседника.
— Куда вы сейчас?
— Я хочу увидеть Анжелу.
— Как она отнеслась к этому событию?
— Я еще не видел ее. Но почему-то убежден, что она мне поверит.
— Сходите, убедитесь в том, что вас еще любят, а сами начинайте готовиться к схватке.
— Меня поражает ваша откровенная наивность. А еще бывший солдат.
