— Ты права насчет недостатков. Иногда знание помогает от них избавиться. Но ты напрасно думаешь, что знаешь себя. Ты не трусиха, Мэриан, просто тебя страшит одиночество, и ты почему-то стыдишься своей потребности в любви. Если это — порок, значит, весь человеческий род глубоко порочен. Расскажи мне о твоих поклонниках.
Мэриан напряглась.
— У меня их нет. И никогда не было. И пожалуйста, не притворяйся удивленным. Я прекрасно знаю, что не котируюсь в смысле внешности.
— Да уж, от избытка самоуверенности ты не умрешь. Чего нельзя сказать обо мне.
Мэриан недоверчиво уставилась на его красивое лицо, и зал поплыл у нее перед глазами.
— Что все-таки заставляет тебя носиться с Мадлен? Должна же быть причина? Скажи мне правду!
Она проглотила комок.
— Я только что объяснила.
Пол недоверчиво покачал головой.
— Нет, дело в чем-то еще. Возможно, в прошлом.
— Почему ты так думаешь?
— Ты все время рвешься ее защищать. Тебе, как никому другому, известны ее недостатки; ты понимаешь, что она гораздо ниже тебя интеллектом, и втайне презираешь ее эксгибиционизм — однако терпишь. Почему?
— Потому что родители Мадлен, мои дядя и тетя, бросили ее восьмилетней крошкой, а сами укатили в Америку, пообещав вернуться. Да так и не вернулись. А когда Мэдди стукнуло десять, они оба погибли в авиакатастрофе. Вот почему моя мать и я «носимся» с ней, как ты выразился. Папа тоже так поступал. Не нужно смотреть на Мадлен сверху вниз. Тебе она кажется пустышкой, но у нее тоже есть чувства. Она самая добрая из всех, кого я знаю.
— И самая большая эгоистка. Не смотри так, это правда. Она тянет из тебя все соки — и таким образом самоутверждается.
— Неправда! Мэдди повсюду берет меня с собой. Я без нее — ничто. И вообще — нельзя судить о людях, которых не знаешь, и о вещах, о которых не имеешь понятия!
Пол долго смотрел на нее с шутливым раскаянием, и наконец Мэриан улыбнулась.
— Ты считаешь, что пропадешь без Мадлен, а на самом деле это она без тебя не может жить. Счастливая — у нее есть кузина, которая за нее в огонь и в воду! Но что если в один прекрасный день тебя, а не Мадлен, любовь уведет из дома? Что она станет делать?
Мэриан почувствовала себя польщенной оттого, что он — пусть даже в отдаленном будущем — допускает такую возможность.
— Сколько тебе лет, Мэриан?
— Двадцать два. А Мадлен — двадцать.
— Что ты говоришь! А вот мне — тридцать. И если ты не считаешь меня глубоким стариком, я бы не прочь за тобой поухаживать. Как ты на это смотришь?
