Привязанная к деревцу кобылица стояла, прижав уши, и глядела на восток. Глаза ее полнились тоской и усталостью. Правая передняя нога согнута в колене, словно болит разбитое копыто. Кобылица фыркала, дыша тяжело, мышцы ее шеи дергались судорожно.
Купец протянул руку к ее носу — горячий, сухой. Лошадь дрожала в лихорадке, она не откликнулась на прикосновение: не ткнулась нежно в руку хозяина, не отдернулась робко. Словно тот не дотронулся вовсе, стал неощутимым призраком.
Она закашлялась, стараясь выбросить слизь из легких.
— Не касайся! — предупредил монах. — У нее язва. Я много раз видел, как животные болеют ею.
Хуан Фа глядел на приближающуюся бурю с ужасом почти благоговейным. Никогда прежде не доводилось видеть такого буйства, такого размаха стихии, обратившей день в ночь, вздыбившей пыль выше грозовых туч, захватившей полмира. Буря двигалась, ползла через степь, влекомая чудовищной внутренней силой, — а перед стеной пыли царило почти полное безветрие.
— Прикрой ноздри тканью, иначе пыль забьет глотку, — посоветовал купец. — Когда буря настигнет, не вздумай останавливаться, иди во что бы то ни стало. Если ляжешь, похоронит в пыли.
Монах, молоденький, тощий, слабосильный, выглядел напуганным.
— Может, убежим? Она медленно движется!
— Быстрей нас. А если побежим, нагонит усталых. Единственное спасение — караван впереди.
Монах глянул, прищурившись, на караванный след, присмотрелся к куче камней вдалеке. До нее примерно ли. От ветра там можно кое-как укрыться, но не более того.
— Пойдем же скорей!
Хуан Фа погладил лошадь, отвязал.
— Оставь ее, — прошептал монах. — Она лишь замедлит нас, а жить ей осталось недолго. Если доберемся до каравана, от нее могут заразиться другие.
— Я не могу ее оставить! — возразил купец.
В самом деле, она же его богатство, его будущее. Хотя серебра хватит заплатить отцу Янь, кобылица стоит намного дороже.
— Она поправится! Даже язва не всегда убивает.
Монах пожал плечами — поступай как знаешь.
Купец потянул за веревку, но кобылица не двинулась. Тогда обнял ее за шею, прошептал: «Боцзин, пойдем. Пожалуйста».
Она стояла, стригла ушами. Понимала, чего хочет хозяин. Сделала неверный шаг, покачнулась.
— Это проклятие чародея! — выкрикнул тоненько Хуан Фа, заламывая руки.
Монах попробовал успокоить:
— Иногда буря — всего лишь буря. И болезнь — просто болезнь. Такое не по плечу даже знаменитому чародею вроде Баатар-сайхана.
Купец понурился, отчаянно убеждая себя в правоте монаха. Но ведь драконий зуб… Чародей швырнул его за сотни ли!
