— Так и сказал?.. Про меня и про Славку? — задохнулась Пашка.
— Так и сказал, — продолжала Таня. — Раскричался старик. К амбару колхозников повел, дверь открыл. И правда, закрома пустые, одна мякина. Да что ты, Паша? На тебе лица нет…
— Ты посиди… Я сейчас…
Пашка выбежала за дверь, прошла во двор и, озираясь, просунула руку в кучу соломы. Вот они, мешки, тугие, полные зерна. Мешки лежат с той ночи, когда они со Славкой перевезли их от Никодима, когда Пашка, не веря такому богатству, назойливо спрашивала: «Это все наша доля? Наша? Так много?»
По двору бродил захмелевший Петруша. Заметив Пашку, он многозначительно подмигнул:
— Эх, хозяюшка! Живешь ты, а что кругом делается — не чуешь…
В сенях он схватил ее за руку и зашептал:
— Беги, Пашка, брось все… Сожрут они тебя, как куропатку! С косточками, с потрохами!..
Паша испуганно вырвалась. «Ишь налакался!» — подумала она.
Вернувшись в избу, Пашка была задумчива и рассеянно слушала Таню.
Только когда подруга сказала, что Пашку «пропечатали и размалевали» в стенной газете, Пашка встрепенулась и раздраженно спросила:
— Дунька поди?
— Нет, не угадала! Подписано: Григорий Бычков.
— Григорий? — удивилась Пашка и, помолчав, подошла к печи и загремела ухватами. — Пусть пишут — плевать мне на них. Вот кур кормить пойду…
А наутро Пашка будто по делу отправилась к сельсовету. Стенгазета была прибита к стене огромными гвоздями. Пашка принялась искать, где же ее «пропечатали». Газета дрожала от ветра, и буквы выцвели на солнце. Кругом не было ни души. Пашка, как простынь с веревки, сняла газету с гвоздей и, сложив, торопливо сунула под фартук. Вечером, уложив Ромку спать, она расправила на столе газету и принялась читать.
Григорий писал о том, как кулаки обманули и запутали Пашку…
Пашка все чаще сталкивалась с Никодимом. В поле она замечала его с Петрушей. Старик что-то сердито выговаривал «графу Чече», потом надевал на шею лукошко и начинал сеять.
— Вам бы все хаханьки!.. Чужого зерна не жалко, — ругался он. — Коты!
Замечая подходившую Пашку, Никодим скрывался в кустах.
Однажды Пашка застала Никодима на пчельнике. Закрыв лицо сеткой, он чадил дымогаром и просматривал ульи. Пашка вырвала у него из рук дымогар:
— Ты чего над чужими ульями колдуешь?
Никодим опешил:
— Я что! Пчелам помочь думал… ведь без уходу живут.
— Помочь?! А кто просил? Ты, кочерга старая, — набросилась Пашка на старика Василия, приставленного к пчелам, — пускаешь тут всяких шатущих…
