Имена на поверке | страница 25
Это быть успокоенным.
Славлю солдат революции,
Мечтающих над строфою,
Распиливающих деревья,
Падающих на пулемет!
Октябрь 1939 г.
«Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник…»
Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!
Что? Пули в каску безопасней капель?
И всадники проносятся со свистом
вертящихся пропеллерами сабель.
Я раньше думал: «лейтенант»
звучит «налейте нам».
И, зная топографию,
он топает по гравию.
Война ж совсем не фейерверк,
а просто трудная работа,
когда,
черна от пота,
вверх
скользит по пахоте пехота.
Марш!
И глина в чавкающем топоте
до мозга костей промерзших ног
наворачивается на чеботы
весом хлеба в месячный паек.
На бойцах и пуговицы вроде
чешуи тяжелых орденов.
Не до ордена.
Была бы Родина
с ежедневными Бородино.
Хлебниково — Москва, 26 декабря 1942 г.
Самое такое
(Отрывки из поэмы)
Русь! Ты вся — поцелуй на морозе.
Хлебников
«Я очень сильно люблю Россию…»
Я очень сильно
люблю Россию,
но если любовь
разделить
на строчки,
получатся фразы,
получится
сразу:
про землю ржаную,
про небо про синее,
как платье.
И глубже,
чем вздох между точек…
Как платье.
Как будто бы девушка это:
с длинными глазами речек в осень
под взбалмошной прической
колосистого цвета,
на таком ветру,
что слово…
назад…
приносит…
И снова
глаза
морозит без шапок.
И шапку
понес сумасшедший простор
в свист, в згу.
Когда степь
под ногами
накре —
няется
нáбок
и вцепляешься в стебли,
а небо —
внизу.
Под ногами.
И немного боишься
упасть в небо.
Вот Россия.
Тот нищ,
кто в России не был.
«Я тоже любил…»
Я тоже любил
петушков над известкой.
Я тоже платил
некурящим подростком
совсем катеринские пятаки
за строчки
бороздками
на березках,
за есенинские
голубые стихи.
Я думал — пусть
и грусть
и Русь,
в полутора березках не заблужусь.
И только потом
я узнал,
что солонки
с навязчивой вязью азиатской тоски,
размалёва русацкова:
в клюкву
аль в солнце —
интуристы скупают,
но не мужики.
И только потом я узнал,
что в звездах
куда мохнатее
Южный Крест,
а петух — жар-птица — павлин прохвостый
из Америки,
с картошкою русской вместе.
И мне захотелось
такого
простора,
чтоб парусом
взвились
заштопанные шторы,
чтоб флотилией мчался
с землею город
в иностранные страны,
в заморское
море!
Но я продолжал любить
Россию.
«Уже опять к границам сизым…»
Уже опять к границам сизым
составы
тайные
идут,
и коммунизм опять
так близок,
как в девятнадцатом году.
Тогда матросские продотряды
судили корнетов
револьверным салютом.
Книги, похожие на Имена на поверке