— Потому, что вы нашли тот текст, который предлагали мне. У вас есть чутье розыскника и некая хватка. Вы уж поверьте. А два «негра» и два редактора в течение трех месяцев развернут ваш сюжет в книгу, которая со свистом разойдется с вокальных прилавков.
— И какие сюжеты вас интересуют?
— Ну, например, сюжет о том, как КГБ готовил серийных убийц для расправы с диссидентами. А потом система развалилась, маньяки остались без присмотра и распоясались.
— Не знаю, насколько бредом является текст, который я вам представил, но то, о чем вы говорите, — бред полный.
— Правильно, настоящий бред. Но насколько он интересен читателю?
— Ну так напишите сами об этом, почему бы вам не взяться? Идея есть, «негров» у вас достаточно, да и редакторов тоже.
— И это правильно, — поддержал его Серебряков. — Но если напишу об этом я, это будет всего лишь моя фантазия. А если напишете вы — откровения уровня Резуна.
— Откровения Резуна о разведке — это откровения мальчишки, у которого за спиной пара вербовок и чувство вины за свое предательство, которое он тщательно «описывает и объясняет», дабы от этого чувства избавиться. Тот, кто проработал в разведке достаточно долго, может много рассказать, но почему-то не делает этого. Его профессионализм не позволяет ему видеть мир таким, каким видят его нормальные люди, которые, собственно говоря, и являются читателями.
— Каков ваш ответ?
— Нет.
— Жаль… Но я все равно хочу вам чем-нибудь помочь. И хотя текст, который вы представили, не похож на сценарий, давайте я сведу вас с редакторами «Беларусьфильма». Чем черт не шутит, может, они уцепятся за те идеи, которые в вашей рукописи есть. Не зря же вы меня сегодня так кормили. Идет?
— Идет.
— Еще один вопрос. Для чего вы стали протежировать эту рукопись?
— Я не хотел бы, чтобы тот опыт, который был у моих старших коллег, ушел в небытие вместе с ними.
— Для литературы это мелко.
— А для жизни в самый раз. Не учитывая этого, мы постоянно наступаем на одни и те же грабли. Расплачиваясь жизнями не только коллег по работе, но и соотечественников…
— «Ты сказал», — произнес на это Серебряков фразу из Евангелия и пошел к сторожке, к стене которой был прикреплен телефон-автомат.
Проводив издателя, Корбалевич вернулся на дачу.
— Ну, — спросил его Макаревич, — решил что-нибудь?
— Нет, но он пообещал свести меня с нужными людьми в кино.
— Ну и хорошо, — сказал Макаревич. — Федька, неси гитару, надо повеселиться.
Пока Федька бегал в дом за гитарой, Макаревич спросил:
