и
они. Да, мы вынуждены были делать то, что делали. Но в душе моей было нечто такое, что дезориентировало и затрудняло роль, которую я вызвалась играть, мешало сохранять отстраненность — от того, что я видела, частью чего стала.
Я видела этих людей ’ — в капюшонах или с завязанными глазами; наблюдала, как вздрагивают они от клацанья ножниц, вспарывающих их одежду, пока им в уши не втыкали заглушки. Людей, лишенных зрения и слуха. Избитых, закованных в кандалы и цепи. Накачанных транквилизаторами — через прямую кишку. Страдающих недержанием.
Я видела такое всего несколько раз. В процессе «первоначальной подготовки» мне приходилось участвовать лишь в случае крайней необходимости. Оглушительная музыка, бесконечные приказы встать, сесть, ухватиться за решетку камеры. Боль и унижение не нуждаются в переводе. Иногда задание группы состояло в том, чтобы схватить людей на улице, доставить их в тюрьму в отдаленной стране, где они никогда не бывали и которой никогда не увидят. В другой раз нужно было только перевезти заключенного. Забрать его из одного круга ада и переместить в следующий. Часто, слишком часто объект бывал слом лен еще до того, как попадал в наши руки. Но порой я становилась свидетельницей процесса: на моих глазах человек терял способность сопротивляться. Однажды мы забирали арестанта из места, куда сами же доставили его несколько недель назад. Это был совершенно другой человек. И разница — ментальная и физическая — оказалась ужасной. Члены группы фотографировали — они всегда фотографируют. Увидев следы на его теле, я содрогнулась. Порезы и ожоги.
Не на такую работу я подписывалась. В начале моего последнего семестра в чикагском колледже профессор Даннетт, преподаватель урду, пригласил меня к себе.
— Интервью с теми агентами, которое устроил Кроули, — вы приняли предложение, Джо?
— Да. — Я удивилась, что он в курсе дела.
Он помолчал, задумчиво опустив подбородок в сложенные ладони.
— Не уверен, что эта работа подходит вам, Джо.
— Но… я просто хочу быть полезной своей стране. Чем могу.
— Вам объяснили, чем именно придется заниматься?
— Я буду работать переводчиком, — кивнула я. — По контракту с правительством. Им действительно не хватает людей. Во всех сферах. А я владею двумя редкими языками.
— Но что именно вы будете переводить? Прямо на поле боя?
— Нет. Разведывательная деятельность. Сейчас они проверяют мое прошлое. Для получения допуска к секретной работе. Это займет не меньше полугода, так что к работе я смогу приступить после получения диплома.
