Больше он ничего не сказал. Как и я. Мы просто сидели в машине и ждали Кори с тренировки. А потом все вместе поехали за Мишель.
Из-за того, что сказала Дина — насчет времени, — я и так уже решила остаться. То, что рассказал отец, просто подтвердило ее правоту. Не знаю, рассказала ли Дина о нашей беседе Конни, — вполне могла. В тот вечер Конни была по-настоящему добра ко мне, сказала, что я могу остаться у них, сколько захочу, что они с отцом оба рады моему приезду. Думаю, я все же не поверила ей до конца. Но почувствовала себя лучше — что вовсе не означает, что я стала лучше относиться к ней.
О том, почему отец бросил маму и нас, мы с ним говорили один-единственный раз — тогда, в машине. Ситуация вовсе не походила на сентиментальный эпизод в мелодраме, после которого все сразу встает на свои места и дальше следует долгая счастливая жизнь. Но хотя бы пропала неловкость и отношения стали относительно нормальными. На другой день, вернувшись с работы, отец сразу отправился в огород — что-то подрезал, окучивал, подсаживал. Я подумала было, что он просто избегает меня, но тут он предложил присоединиться. Мы поболтали — немножко, о том, что еще можно было бы здесь посадить. А потом папа включил радио и мы слушали хиты пятидесятых и шестидесятых. Здорово было.
Пока не явилась Конни. Без нее все было замечательно. Неважно, как она ко мне относилась, что говорил о ней отец, — с ней мне было неуютно. В ее присутствии я сразу становилась замкнутой и настороженной. Как будто старалась отыскать нечто, оправдывающее мое к ней отношение. Они с отцом, похоже, были вполне счастливы вместе. Что не добавляло добрых чувств к ней. Они никогда не ссорились, а спорили по единственному поводу — из-за Джейка, мастера.
— Ты должен поговорить с ним, Тодд. Он возится уже целый месяц, а сказал, что управится за неделю.
— Ладно, поговорю.
— А на днях от него пахло спиртным. Он едва со стремянки не свалился. Сломал бы себе что-нибудь да еще подал на нас в суд. Я понимаю, Тодд, ты хочешь помочь этим парням. Но не считаю, что мы должны приводить в дом каждого бродягу.
— Джейк — славный парень. Ему сейчас нелегко, и ты это знаешь.
— Это ты — славный парень, Тодд, — устало вздохнула Конни. — Невыносимо упрямый, и это жутко раздражает. Но очень славный.
Я отвернулась, чтобы не видеть, как они улыбаются, глядя в глаза друг другу, — просто тошно стало.
У Конни были основания жаловаться. Джейк никогда не являлся вовремя. Начиная работу, все никак не мог закончить, и как-то оставил нас без туалета. Мы все вынуждены были пользоваться одной ванной комнатой. В другой раз снял дверь с петель, прислонил к стене, а сам исчез на несколько дней. Окна и двери гостиной несколько недель дожидались, пока он соизволит их покрасить.
