— Вы здесь! — проговорила она с удивлением, окинув обоих недовольным взглядом.
Клавдий и Нерон поняли причину ее раздражения. Императрица не любила видеть их вместе. С трудом добилась она того, что Клавдий отверг родного сына и усыновил Нерона; последовавшие три года были сплошной борьбой; приверженцы Британника собирались с силами. Агриппина боялась, как бы Клавдий не пожалел о своем обещании и в любой момент не взял его обратно. Она это и сейчас подумала. О чем они вдвоем могли беседовать? Она хорошо знала сына; он был равнодушен к власти и охотно углублялся в книги. Ее губы дрогнули от гнева, и она сурово посмотрела на него, боясь, что он расстроит все ее планы.
Момент казался благоприятным. Во дворце никого не было. Любимец императора вольноотпущенник Нарцисс уехал в Синуессу; главные противники Агриппины: Полибий, Феликс и Посидий отсутствовали. Было бы бессмысленно упустить случай.
Агриппина приблизилась. Клавдий вскочил с ложа и стал мелкими, старческими шажками ходить взад и вперед; он бы охотно спрятался…
Нерон, почувствовав замешательство, обратился к страже императрицы: — Император желает пить.
Один из телохранителей направился к выходу, но Агриппина движением руки остановила его.
— Я сама, — проговорила она, удаляясь; вскоре она вернулась.
Она принесла воду в тыквенной чаше, которую протянула Клавдию. Едва он поднес питье к губам, как упал ничком на мраморные плиты.
— Что случилось? — спросил Нерон.
— Ничего! — спокойно ответила Агриппина.
Нерон взглянул сперва на тыквенную чашу, скатившуюся на мраморный пол, затем, с безмолвным ужасом — на мать.
— Он ведь умирает! — произнес юноша.
— Оставь его! — и она взяла сына за руку.
Упавший больше не поднялся. Его тучный багровый затылок побелел, уста судорожно ловили струю воздуха, а волосы слиплись от выступившего пота.
Нерон в волнении склонился над ним, чтобы почувствовать на своих губах его обрывающееся дыхание — последний вздох, отлетающую душу…
— Ave! — воскликнул он, как того требовал обычай. — Ave! — повторил он еще раз, словно бросая это слово вдогонку удалявшемуся человеку.
— Ave! — насмешливо откликнулась мать.
Тело больше не шевельнулось. Нерон замер на мгновение, затем закрыл лицо обеими руками и бросился к выходу.
— Ты останешься здесь, — повелительно сказала мать, выпрямившись во весь рост. Она была бледна, как простертый рядом мертвец.
— Он был болен? — спросил Нерон.
— Не знаю.
— Я думаю, что он был болен! — пробормотал юноша, пытаясь объяснить самому себе то, что он только что видел…
