— До меня тоже доходили такие слухи, — с потешной серьезностью кивнул мачо, — но сам я никогда не встречал живого британского агента. А вы, сэр?
— Да причем тут британские агенты? — повысил голос распорядитель. — Как вы вообще сюда попали, сэр?
— Через дверь, разумеется! Или вид моего костюма наводит вас на подозрение, будто я воспользовался каминной трубой?
Прошелестели смешки: в густеющем кружке, прислушивающемся к разговору, языком Шекспира и Мильтона явно владел не только знаток истории британских разведслужб.
— Впрочем, я, кажется, понимаю — что вы имеете в виду. Там, на входе, нас встретили двое мускулистых джентльменов, и сейчас оба они, кажется, нуждаются в медицинской помощи.
— Нуждаются в медицинской помощи? — растерянно переспросил распорядитель.
— Я пытался объясниться с ними, но они, кажется, не говорят ни по-английски, ни даже на фарси… Возникло недопонимание, оно породило агрессию… А вы ведь не думаете, что британский офицер, да еще из штаба Бенгальской армии, позволит хватать себя… как это — za grudki? я верно воспроизвел эту идиому?
На этом месте глаза многих зрителей, как ни странно, засветились явной симпатией, граничащей у иных с подлинным обожанием. Распорядитель же отчетливо почувствовал, что теряет почву под ногами:
— Простите, сэр, но я вынужден поставить вопрос ребром: как вы вообще попали в клуб, и кто ваши рекомендатели?
— Ах, это… Мне рекомендовал это место, снабдив его самыми замечательными референциями, мой лондонский сердечный друг — сэр Генри Болдуин.
— Сэр Генри Болдуин?! — на лице распорядителя появилось такое выражение, будто ему одновременно влили в рот стакан неразведенного лимонного сока, а с обратного конца — полведра скипидара. И было отчего…
Сэр Генри был аристократическим отпрыском из тех, в чьем гербе явно недостает изображения серпа с молотом и девиза: «Коси и забивай!» Он настолько бравировал своей нетрадиционной ориентацией, что семейство наконец собралось с духом, нажало на нужные рычаги и пристроило оболтуса на дипломатическую службу, надеясь схоронить семейный позор где-нибудь подальше от метрополии — лучше всего заморозив его в русских снегах. Это невинное кумовство довольно дорого обошлось дипломатическим ведомствам обоих стран. В Петербурге сэр Генри окончательно сорвался с резьбы, стал завсегдатаем мест, где дипломату великой державы не следует бывать ни под каким видом, и перешел с гашиша на новомодный кокаин, а с эфебов — на совсем уж малолетних малолеточек, щедро присыпая всё это сверху мягким (пока…) садо-мазо… Ну и достукался: соблазн оказался слишком велик, и Третье отделение устроило дипломату подставу, используя средства как традиционные (малолетнюю проститутку, завопившую в нужный момент: «Помогите!!! Насилуют!..»), так и самоновейшие (фотографическую технику). Завербованный сэр вынес из посольства охапку предназначенных к уничтожению секретных бумаг (оказавшихся на поверку ничего не стоящей чепухой), пришел в состояние полной уже невменяемости по причине еженощно снившейся ему процедуры повешенья собственной персоны в Ньюгейтской тюрьме, в отчаянии признался во всем отцам-командирам и был срочно эвакуирован в Лондон.
