девушка, у него все вылетело из головы. Он стоял и смотрел на нее, даже не замечая, что у него от восхищения сам собой открылся рот.
— Юля, кто там? — послышался голос Нины, и она сама — маленькая, изящная, с головы до ног затянутая в черное, как все модельеры, — подошла к дверям.
— Тут какой-то парень, — отозвалась Юля, — только он какой-то стукнутый.
Нина мгновенно оценила обстановку.
— Юленька, по-моему, он тобой стукнутый. Это Даня Ямпольский. Здравствуй, Даня.
— Я… а, да. Здравствуй. — Они с Ниной давно уже договорились перейти на «ты». Смешно, она и старше-то его всего на четыре года.
— Даня, очнись. Юлька, брысь отсюда! Что ты мне с парнем сделала?
— Я? — Юля царственно повела плечами. — Ничего.
И она столь же царственно удалилась, а Даня, все с тем же выражением простодушного восторга на лице, двинулся за ней, как ребенок за дудочкой Гаммельнского крысолова.
— Алло! Земля вызывает Ямпольского! — окликнула его Нина, щелкая пальцами в воздухе.
Он не слышал, пришлось ухватить его за рукав.
— Что? А, да.
— Что «да»? Ты программу принес?
— Принес, — кивнул Даня, с трудом возвращаясь на землю.
— «Технический нокаут», так ты это называешь? — спросила Нина. — Загрузить-то сможешь?
Даня почувствовал, что задета его профессиональная гордость. Нина на это и рассчитывала.
— Конечно, смогу, — ответил он.
— Ну идем. Я тебя с ней потом познакомлю, — пообещала Нина. — Только помни, это тот случай, когда говорят: «Хороша Маша, да не наша».
Даня пропустил эти слова мимо ушей. Усевшись за компьютер, он успокоился, почувствовал себя в своей стихии. Когда компьютер заурчал, словно сытый кот, считывая, вернее «распаковывая», как сказал бы сам Даня, новую программу, он окинул взглядом зал и сразу нашел ее. Высокая, точеная, как статуэтка, она притягивала взгляд подобно магниту. На ней было бледно-зеленое, почти белое (Даня еще не знал, что этот цвет называется фисташковым) платье из шелка-сырца с воротником-ошейником, но без рукавов, оставлявшее обнаженными плечи и спину. Ее кожа, казалось, была подсвечена солнцем изнутри.
Кругом царила невообразимая суета. Операторы устанавливали камеры, все куда-то бежали и возвращались, спотыкаясь о провода и цепляясь за стулья, только она одна оставалась невозмутимой. Нина подошла к ней и о чем-то попросила, она скрылась за какой-то дверью в глубине зала, но тут же снова появилась на возвышении, которое — это Даня уже знал — называлось подиумом. Высокая, тонкая — сноп золотистого света, выбивающийся из светло-зеленого футляра платья.
