Майкл со стоном сделал первую, самую сладкую и приятную затяжку, разом окутавшись удушливым дымом. Его тело, жадно ждущее проникновения в легкие «дури», затрепетало, словно в припадке эпилепсии. Первую трубку граф выкурил всего за полминуты, жадными глубокими затяжками. Его наконец-то «отпустило», словно с груди сняли тяжелый камень, лежавший там последние три дня. Он поудобнее откинулся на подушки, ловя «приход», лениво раздумывая: сразу ли позвонить в колокольчик, вызывая одноглазого с новой трубкой или немного полежать, растягивая удовольствие.
Старым курильщикам требовалось три-четыре дозы за раз. Майкл еще не настолько захвачен наркотиком, ему нужно всего две, но каждые два-три дня, иначе начинается мучительная ломка. Каждый день Уитворта начинался с поисков денег на новую порцию «дури». То, что он в своем крайнем вылете не разбился, пребывая в «пограничном» состоянии, – большая удача. Постепенно, неделя за неделей, его захватывало равнодушие ко всему «внешнему». Всему, не связанному с этой пропитанной ядом подвальной комнатой, с засаленными подушками и скрипучими топчанами, продавленными сотнями тел. Всему, что больше трубки с тонким мундштуком: семья, далекий дом в Метрополии, эскадра, сослуживцы.
Полежав час, граф уже было собрался вызывать слугу и потянулся к колокольчику, но тут в щель между занавесок просунулось лицо девушки, «украшенной» красными пятнами ожогов. Рассмотрев в полумраке спокойное лицо капитана и прикрытые глаза, аборигенка проскользнула в «кабинет» и присела возле топчана. Майкл настолько расслабился, что не сразу заметил странность поведения уродины – она явно пыталась на слух понять – спит ли клиент или бодрствует. Впрочем, состояние Уитворта мало отличалось от сна.
Решив, что граф надежно вырубился, пребывая в наркотических эмпиреях, девчонка вдруг прыгнула ему на грудь и вцепилась ладонями в кадык. Переход от расслабленной неги к суровой окружающей действительности оказался настолько резким, что Уитворт первые мгновения даже не сопротивлялся. И только почувствовав, что в легких кончается воздух, начал действовать – попытался оттолкнуть уродину. Но она только сильнее сжала пальцы на кадыке. Близость смерти отрезвляюще подействовала на капитана – он резко, насколько мог, ударил девчонку кулаком в бок. И, вероятно, попал в больное место – громко ойкнув, несостоявшаяся душительница слетела с груди Майкла на пол.
– Ты что делаешь, тварь? – потирая саднящий кадык, рявкнул капитан. – Совсем ополоумела?
