Борисов поднял голову, взглянул на Нинино окно и решительно направился в дом.
У нее екнуло сердце. Что делать? Снова забаррикадироваться? А если Борисов начнет стрелять? Или – того хуже – устроит пожар? Несколько дней назад большевики говорили, что после отъезда усадьбу надо сжечь, потому что им не под силу вывезти все секретные архивы.
Борисов ввалился в комнату и схватил Нину за руку:
– Ты едешь с нами.
– Куда?! – ахнула Нина.
– В Советский Союз. Будешь перековываться из буржуйки в трудовую единицу.
Она рванулась, но на помощь Борисову примчались двое охранников. Вытащив Нину из дома, они затолкали ее на заднее сиденье автомобиля.
Борисов привалился рядом и поднес к ее лицу кулак в синюшных наколках.
– Только пикни, стерва! Убью!
>2.
Маленькая кавалькада выехала из Пекина в середине августа и несколько недель кружила по проселочным дорогам, пытаясь сбить со следа полицию.
Все это время большевики не спускали с Нины глаз. Усталые и нервные, они срывали зло друг на друге и на любом, кто попадался под руку. Для них «отпустить Нину» означало «подарить белогвардейской дамочке шанс на спасение» – а она явно этого не заслуживала.
Когда они добрались до Внутренней Монголии, к ним присоединились несколько машин с китайскими коммунистами и их русскими советниками. Те нагнали на беглецов еще больше страху, рассказав, что в Москве началась грызня между высшими партийными деятелями.
Иосиф Сталин, Генеральный секретарь ЦК ВКП(б), неожиданно стал набирать силу и обвинил во внешнеполитической катастрофе не кого-нибудь, а самого Льва Троцкого – одного из главных организаторов Октябрьского переворота и создателя Красной Армии. Его сторонников в открытую называли контрреволюционерами и травили в печати. Это был плохой знак: советские агенты, работавшие в Пекине, почти поголовно были троцкистами.
Нина слушала эти разговоры с содроганием: если правоверные большевики всерьез опасались за свою судьбу, что могло ждать ее? Впрочем, она могла вовсе не добраться до Советской России: Борисов нисколько не скрывал, что собирается «проучить» ее. Он купил на деревенском базаре хлыст, сделанный из тонких и длинных металлических звеньев, и пообещал Нине, что скоро опробует на ней свое приобретение.
Великая пустыня Гоби начиналась за грядой невысоких гор, и перебравшись через нее, кавалькада покатила по каменистому бездорожью. Одна из машин заглохла, и пока ее чинили, спустилась ночь. Впервые после отъезда из Пекина беглецы позволили себе немного расслабиться. У Борисова в багаже имелась рисовая водка, и его фляга пошла по кругу.
