Валя вбежала так быстро, словно стояла за дверями.
— Обеспечьте Игоря Александровича шприцами и немедленно приступайте к инъекциям. Поучите, если он… не очень ловок.
Мог ли я кому-нибудь признаться, что за четыре года учебы не сделал ни одной инъекции? И я такой был не один. Это, видно, дошло до дирекции, и с прошлого года ввели практику и на младшем отделении. Студенты первого и второго курсов дежурили в больнице, помогали кое в чем сестрам. Нам же, третьекурсникам, уже разрешалось производить желудочное зондирование, делать инъекции и вливания и прочие более или менее мудреные вещи.
В прошлом году и я кое-что делал. Но надо признаться, меня всегда влекло к чему-то более значительному… Я почти овладел такими сложными манипуляциями, как гастроскопия и бронхоскопия. Я не зря говорю «почти», потому что самостоятельно проделать такую манипуляцию мне не давали.
Строгости на дежурствах не было никакой, и, если удавалось, я пробирался в операционную. Несколько раз я ассистировал на операциях; причем однажды ассистировал профессору, и за кое-какие инструменты мне пришлось подержаться.
Я был не первым, а четвертым ассистентом. Но ведь и четвертый ассистент — нужное лицо, без которого профессор не мог обойтись.
Меня всегда манили сложные вмешательства, а какими-то инъекциями я не интересовался. Инъекции… Ну что там сложного? Набрал в шприц лекарство и впустил его через иглу больному. Это всегда сможешь, если хоть раз видел, как это делается. Особой подготовки здесь не нужно. С такими мыслями я приходил на вечерние дежурства в хирургическую или терапевтическую клинику, и, когда дежурство заканчивалось, я с чистой душой раскрывал перед медсестрой листок учета, где она расписывалась. Каждое дежурство приносило что-то новое, полезное, особенно тем, кто не только смотрел, а и делал что-то сам. Я всегда старался чем-то заняться в операционной. Если не ассистировал, то помогал давать наркоз, определял группу крови, а потом помогал переливать кровь. В терапевтической клинике порой бывало скучновато, и я однажды вместо нее пошел в хирургическую, а подписывать понес в терапевтическую. Сестра отказалась и повела меня за руку к дежурному врачу. Но сил у нее было меньше, и она махнула на меня рукой. «Подпишите, Сима, ну что вам стоит?» Я уговорил ее лишь на четвертый день, перед самой сдачей листка учета в деканат. Этот случай я не забуду, если даже буду жить сто шестьдесят лет. Спасибо еще Симе, что она смолчала, и никто не узнал о моей проделке. Неприятностей могла быть уйма. Я, кажется, впервые понял, что студент должен идти не туда, куда ему хочется, а как указано в графике, хотя график, может быть, нуждается в улучшении… студентами. Но ведь директору не прикажешь.
