На
собраниях в местном Союзе Писателей он не выступал и о литературе ни с кем не
говорил. Продолжал писать в стол. В эти годы он написал «Потец», «Где. Когда» и
«Элегию»:
Элегия
…Летят божественные птицы,
их развеваются косицы,
халаты их блестят как спицы,
в полете нет пощады.
Они отсчитывают время,
Они испытывают бремя,
пускай бренчит пустое стремя –
сходить с ума не надо.
Пусть мчится в путь ручей хрустальный,
пусть рысью конь спешит зеркальный,
вдыхая воздух музыкальный –
вдыхаешь ты и тленье.
Возница хилый и сварливый,
в последний час зари сонливой,
гони, гони возок ленивый –
лети без промедленья.
Не плещут лебеди крылами
над пиршественными столами,
совместно с медными орлами
в рог не трубят победный.
Исчезнувшее вдохновенье
теперь приходит на мгновенье,
на смерть, на смерть держи равненье
певец и всадник бедный.
Хармс
жил относительно благополучно до марта 1937 года, когда в третьем номере
журнала «Чиж» появилось его стихотворение «Из дома вышел человек...»:
Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком
И в дальний путь,
И в дальний путь
Отправился пешком.
Он шел все прямо и вперед
И все вперед глядел.
Не спал, не пил,
Не пил, не спал,
Не спал, не пил, не ел.
И вот однажды на заре
Вошел он в темный лес.
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.
Но если как-нибудь его
Случится встретить вам,
Тогда скорей,
Тогда скорей,
Скорей скажите нам.
Тон
этого стихотворения – тот же, что и в «Мне жалко, что я не зверь» Введенского,
или в мандельштамовском
…Чтобы нам уехать на вокзал,
Где бы нас никто не отыскал...
Желание скрыться.
Наказанием
было отлучение Хармса от печати, что означало нищету. Ноябрь 1937-го для Хармса
– это поворотный момент, с которого жизнь его покатилась под гору. Его вторая
жена Марина Малич позже вспоминала об этом времени:
«Мы
жили только на те деньги, на те гонорары, которые получал Даня. Когда он
зарабатывал, когда ему платили, тогда мы и ели. Мы всегда жили впроголодь. Но
часто бывало, что нечего было есть, совсем нечего...»
Дневниковые
записи Хармса этого времени тяжело читать – клинический случай тяжелой
депрессии. Самое оптимистичное в них – это цитата из псалма Давида (Псалтирь,
9,19): «Но сказано: не всегда [sic]
забыт будет нищий и надежда бедных не до конца погибнет».
Пытался
ли он спастись, или непрерывный стресс сказался, но в 1939 году Хармс поступает
на лечение в психиатрическую больницу и получает свидетельство о заболевании
шизофренией. Летом 1941 года Хармсу оформляется вторая группа инвалидности. Это
действительно спасло его от немедленного расстрела во время второго ареста.
