Турнир начался. Перед
каждым очередным туром я рассылал всем результаты предыдущих встреч и
напоминание о текущем туре. По окончании каждого тура мне звонили капитаны
команд и передавали результаты игр.
Даже самые первые
чемпионаты Москвы проходили на удивление дисциплинированно. Все оказалось
лучше, чем я даже мог предположить. Практически все матчи были сыграны (даже
среди аутсайдеров).
* * *
Все московские матчи «Форсинга»
проходили в основном на Преображенке. Там же я устраивал иногда и парные
турниры на десять пар. Три стола я ставил в «большой» комнате (17 квадратных
метров), один стол – в маленькой комнате (10 квадратных метров) и один стол –
на кухне (6 квадратных метров). В большой комнате, где стояло три стола,
торговля писалась на листке бумаги. И таким образом мы умудрялись ликвидировать
передачу нелегальной информации от одного стола к другому.
До недавних пор я
считал своим большим достижением, что мог уместить пять столов и 20 человек в
двухкомнатной квартире. Но потом я прочитал уже цитированные мною воспоминания
Валерия Седова. Там он, в частности, пишет о парных турнирах, которые устраивал
в Ленинграде в своей двухкомнатной квартире Витольд Бруштунов. Когда я прочитал
об этих парных турнирах, мне стало немного стыдно. Рекордное число столов в
двухкомнатной ленинградской квартире было равно двадцати одному! И,
следовательно, в парном турнире Витольда принимали участие 84 игрока! Думаю,
что такое дело можно было бы зарегистрировать в Книге рекордов Гиннеса. Жаль,
что такая возможность была упущена. Надо было Витольду тогда подать заявку на
рекорд. Можно, кстати, было бы подать сразу две заявки. Одну – на максимальное
число столов для бриджа в двухкомнатной квартире. Вторую – на минимальное время
от подачи первой заявки до ареста владельца квартиры.
Первые годы во время
игры все нещадно дымили. И этот дым невозможно было вывести, даже когда все
уходили и квартира проветривалась. На соревнованиях в Прибалтике тоже поначалу
курить разрешалось. А начиная с какого-то года Прибалтика курение запретила. В
это время и я объявил бриджистам, что курить у нас на Преображенке нельзя. С
куревом я велел выходить на балкон. А тем, кто не мыслил игры без курева, я
советовал брать в рот сигарету и даже зажигать спичку, но не зажигать саму
сигарету и так ее и мусолить во рту незажженной.
Вилен на это дело
прореагировал мгновенно:
«Курить нельзя – сосать можно!»
