Одно время мы жили
рядом. Я – в 3-м Неопалимовском переулке, Слава – на улице Веснина, недалеко от
магазина «Французская книга». Как-то я зашел к нему. Дома у него как будто был
ремонт. Все стены были выдолблены. Полно строительного мусора. Он стал показывать
мне, какую сделал полочку в нише, которую он выдолбил. Но тут его прервала
жена. «При чем тут полочка? – сказала она. – Он клад ищет». И Слава сознался,
что он действительно искал клад. Один из его соседей делал в своей квартире
ремонт и наткнулся на клад, замурованный кирпичами. И поскольку такие истории в
районе арбатских улиц были не единичны, Слава решил простучать кирпичные стены.
Он стал их простукивать. Какие-то места показались ему подозрительными. И в
таких местах он выдалбливал громадные ниши (ведь кирпичные стены в наших домах
были, наверное, более метра толщиной). Никакого клада он не нашел. Зато
понаделал себе удобных полочек…
Помню один рассказ
Вилена о Славе-мальчике.
Слава-мальчик был очень
вежливым человеком. (Так дословно говорил мне Вилен.) И вот однажды он стоял
где-то в состоянии легкого подпития. И обратился к какому-то прохожему с таким
вопросом:
– Простите за
беспокойство, не будете ли вы так любезны, скажите, пожалуйста, где здесь
остановка шестого?
– Автобуса или
троллейбуса? – спросил прохожий.
Ну, а Слава-мальчик был
очень вежливым человеком, поэтому он ответил:
– Большое спасибо!
Сейчас, когда я пишу
эти строки, я вижу лицо Вилена и почти физически слышу его голос: «Большое
спасибо!»
*
* *
Итак, турнир
Таллин-1969 закончился. Мы летели в Москву. Сидели в самолете, расположившись в
двух соседних рядах друг за другом. И, конечно, играли в бридж. Помню, самолет
ужасно трясло. Карты подпрыгивали на столиках. Мы пили что-то. И среди прочего
– ликер Вана Таллин (который мы называли Ванька Таллин). Юрий Константинович
пил больше всех. И когда надо было выходить из самолета, то для него это оказалось
не совсем простым делом. Я вышел из самолета первым и ждал всех внизу у трапа. Когда
появился Константиныч, ведомый под ручку кем-то из наших, я закричал что-то
вроде «слава московским спортсменам, отстоявшим в нелегкой борьбе…». И Юрий
Константинович, подыгрывая мне, картинно раскланивался, относя все поздравления,
очевидно, на свой счет.
На турнире Юрий
Константинович произвел на всех очень хорошее впечатление. В какой-то момент ко
мне подошел Витольд Бруштунов и сказал: «Ваш Юрий Константинович…» И он
покрутил пальцами вокруг головы, показывая таким образом, что у Константиныча –
ума палата. На вопрос, что произошло, Витольд ответил, что Константиныч после
открытия противников спасовал с 17 очками. Я не помню, конечно, деталей этой
сдачи. Тем более не знаю, каково было решение Константиныча (спасовать с 17
очками), с нынешней точки зрения. Но тогда все это закончилось его контрой и
очень хорошей записью.
